Книга Эшли Белл - Дин Кунц

Ее первоначальным порывом было перебежать шоссе, окликнуть незнакомца и поспешить к нему, пока марево вновь не скрыло мужчину и собаку из виду. Но затем Биби подумала о том, что, подобно туману, черным призракам в доме и всем этим стукам, шорохам и шелестам за дверью и окнами в мотеле, эти двое появились здесь не случайно. Все они хотят одного и того же: отвлечь ее от главной цели. Такой была изначальная миссия человека с собакой. Они ее не вылечили. Иммунная система или воля Всевышнего должна была справиться с раком прежде, чем мужчина с собакой появились в ее палате. Не важно, живые ли они существа из плоти и крови или же оккультные сущности, преследующие ее. В любом случае она ничего не добьется, даже если догонит высокого субъекта и ухватит его за рукав толстовки.

Биби очень надеялась, что ей удастся спасти Эшли Белл. Вот только, как бы самоотверженно она ни искала девочку, Терезин или, не исключено, тот, кто стоит за ним, так же настойчиво будут мешать ей. Пока призрачный человек с собакой брели на расстоянии настолько точно рассчитанном, что уже казались в тумане выходцами из иного мира, едва-едва заметными в этом, Биби задумалась над тем, не является ли убийство Эшли всего-навсего побочной целью врага. Что, если девочка лишь приманка? Они хотят заманить Биби туда, откуда она не сможет убежать. Что, если она, а не Эшли – их главная жертва?

Отвернувшись от мужчины с собакой, Биби села в машину и завела мотор.

102. Злобная ведьма распускает волосы

Штукатурка вместо хлеба, тиковые доски вместо мяса. Гарнир из перил, изготовленных из нержавеющей стали и стекла. В другое время дом доктора Сейнт-Круа сравнили бы с дагвудским сэндвичем, названным так в честь незадачливого Дагвуда Бамстеда, героя комиксов, прежде популярного среди любителей страничек юмора в конце газет, а теперь напрочь позабытого. Пэкстон знал о существовании Дагвуда по комиксу «Блондинка». Бабушка Салли Мэй Колтер почти так же сильно была увлечена им, как и своим любимым комиксом «Лил Абнер». Бабушка долгие годы собирала эти комиксы по мере их выхода из печати, так что собрание было полным.

У входной двери Пэкстон сказал товарищу:

– Помни: с помощью меда ты быстрее всего добьешься, чем с помощью уксуса.

– Ты видел фото в том журнале, у Биби? Видел? Так вот эта знаменитая профессорша просто расцветает на уксусе.

– Ее вполне может не оказаться дома, – промолвил Пэкс и нажал на звонок.

Он почти не узнал женщину, открывшую им дверь. Куда-то запропастился пошитый на заказ, дорогой, но очень невзрачного вида деловой костюм. На ней был аозай[89] из спадающей вниз шелковой ткани, единый ансамбль, состоящий из туники и штанов. Белая ткань с разбросанными по ней в симметричном беспорядке сиренево-синими, ультрамариновыми и шафранно-желтыми цветами. Классический образец национальной вьетнамской одежды, одеяние женственное, как и вся дамская мода. Обычно волосы Сейнт-Круа завязывала сзади в тугой, словно камень, пучок. Вследствие этого она внешне походила на женщину из семей пионеров-первопроходцев XIX века, закаленную десятилетиями борьбы с жарой, холодом, ветрами, индейцами и прочими бесчисленными лишениями и препятствиями, которые ожидали их в прериях. Сегодня, однако, было воскресенье, и профессорша распустила свои седеющие волосы, теперь казавшиеся не столько седыми, сколько серебристыми, пышными и густыми, такими же шелковистыми, как ткань ее аозая. Кожа Сейнт-Круа, всегда безупречная на фотографиях и во время появления на ТВ-экранах, теперь выглядела не только такой же идеальной, но еще и живой, а не холодной, словно кварц. Биби когда-то определила цвет глаз Сейнт-Круа: голубого химического геля в медицинском пузыре со льдом. В цвете она не ошиблась, однако теперь в них не чувствовалось ничего холодного, тем паче ледяного. В прошлом профессорша явно была ярким образцом американской красавицы, разбивающей парням сердца. В свои пятьдесят лет она бы и сейчас производила впечатление, если бы не созданный ею имидж.

– Доктор Сейнт-Круа… – начал Пэкс.

Прежде чем Пого смог в свою очередь раскрыть рот, Соланж Сейнт-Круа заметила чернило татуировки на правом бицепсе Пэкстона.

– Глазам своим не верю, – произнесла она.

Одним пальцем профессорша приподняла короткий рукав его футболки, наполовину скрывавший единственную татуировку на теле Пэкса. Это была эмблема морских котиков, на которой орел застыл, сидя на трезубце, скрещивающемся с якорем. В лапе у птицы зажат пистоль с кремневым замком. Татуировка была выполнена черным и золотым цветами.

– Настоящая, молодой человек? – поинтересовалась профессорша.

– Извините, мэм…

– Нет, вы настоящий доблестный сорвиголова, – развеяла свои сомнения профессорша. – Прежде я была знакома только с одним морским котиком. Все, что я о нем написала, спрятала и заперла до тех пор, пока не состарюсь и сама не захочу, чтобы люди обо всем узнали.

Вторично приподняв рукав на татуировке Пэкстона, Сейнт-Круа посмотрела на Пого и улыбнулась. Тот покраснел. Прежде Пэкс никогда не видел, как друг Биби краснеет.

– Обожаю экзотику, – обратилась она к Пэкстону. – Скажите мне, что вас официально прислали с заданием огромной важности. Вы служите в военной разведке, и ваше расследование имеет первоочередное значение для национальной безопасности.

– Не для национальной безопасности, но это вопрос жизни и смерти, – заявил он.

Пэкстон не стал ни подтверждать, ни опровергать свое отношение к какой-либо из структур военной разведки. Пусть лучше считает, что с высоты своей ученой проницательности она смогла сразу же его раскусить. Учитывая, какой радостью загорелись ее глаза, судя по тону речи, можно было предположить, что это воскресенье выдалось скучнее, чем она надеялась. Вполне возможно, уже несколько дней у профессорши тянется серая полоса в жизни, поэтому она с радостью поверит в то, что Пэкстон является как раз тем, за кого себя выдает. Поэтому она впустит непрошеных гостей в свой дом. Сейчас больше всего на свете она жаждет красок жизни, а Пэкс и Пого могут оказаться теми, кто принес с собой коробочку с сорока восемью цветными мелками разнообразных оттенков.

– Мэм! Я главный старшина Пэкстон Торп, а это Аверелл Бомонт Стенхоуп Третий.

– Из бостонских Стенхоупов? – спросила Сейнт-Круа.

– Нет, мэм, – ответил Пого, прекрасно знавший, что бостонских Стенхоупов не существует в природе, а ее вопрос – хитрая ловушка. – Я из виргинских.

Сей факт не соответствовал истине, однако поймать парня на горячем профессорша не сможет.

– Коль уделите нам минут пятнадцать вашего времени, мы будем очень вам признательны, а хотите – можем встретиться с вами завтра в колледже, у вас в кабинете.

Пэкстон все еще опасался, как бы профессорша не потребовала доказательств его работы в разведке. Если она захочет увидеть документы Пэкса, то ничего кроме военного билета у него нет, а там, разумеется, не указано, что он тот, за кого сейчас выдает себя. Но Сейнт-Круа отступила в сторону и пригласила их войти. Она повела мужчин по стерильно чистым комнатам, обставленным сверкающей современной мебелью. Ее аозай, несмотря на свободный покрой, при ходьбе плотно прилегал к фигуре. Казалось, женщина не идет, а плывет в изобличающих полутенях помещений дома с грацией декоративного карпа кои, яркая чешуя которого поблескивает в мягко освещенной воде аквариума. Сейнт-Круа не носила никакой обуви. Для женщины выше пяти футов[90], у нее были очень маленькие ножки, словно у ребенка, которого собираются отдать в балетную школу.