Книга Булатный перстень - Дарья Плещеева

Если действовать разумно — следовало бы отправить Гришку с Пашкой прочь, чтобы они вывезли как-то с острова Маврушу с Павлой. Но для этого нужно отпустить пальцы Нерецкого, прервать беседу, не позволяющую ему впасть в отчаяние, отыскать лакеев. По неопытности в подобных затеях Александра условилась с ними, какой знак они ей подадут в случае опасности, — трель щегла. Оказалось, Пашка отменно подражает птичьему свисту. Но о том, какой знак может подать Александра, они не договорились.

И тут раздался свист, переходящий в трель.

— Погоди, друг мой, я вернусь, — сказала Александра, сжала пальцы и с трудом сползла со взгорка. Тело от долгого лежания на земле как-то непривычно затекло.

Сигнал, как выяснилось, означал сразу два события. Первое — по тропинке шел к павильону человек с узелком. Второе — Пашка, вздумавший самовольно навестить Павлу, видел, как и ее, и Маврушу уводили елагинские лакеи, причем относились к ним весьма почтительно.

— Ох, кабы у Павлы хватило ума соврать… — прошептала Александра. — Есть хочется, прямо сил нет.

Лакеи переглянулись — они тоже порядком проголодались. Александра особо не баловала дворню, но кормить велела сытно, и они привыкли, что на поварне всегда можно разжиться куском хлеба, отрезанным от ковриги, весом не менее полфунта.

Человек с узелком, пропавший из виду, очевидно, отворил дверь и передал Нерецкому провиант — если судить по тому, что вскоре он возвращался уже без него. Александра, немного выждав, думала, что уж можно возвращаться, но Гришка удержал ее, и правильно сделал.

К павильону потянулась целая процессия, скорее — караван, груженный разнообразным имуществом. Не менее десяти человек тащили корзины, мешки, большие связки белоснежных свеч, свернутый рулоном толстый ковер. Замыкали караван двое: один нес, установив сиденьем на голове и ножками кверху, большое кресло, а другой — охапку выкрашенных в черное досок.

— Что они там затеяли? — в тревоге спрашивала Александра, но Гришка с Пашкой только разводили руками.

Она вспомнила слова Нерецкого о том, что он за измену должен быть осужден и получить заслуженную кару. Помыслить о том, что его собираются казнить, было невозможно! Нерецкий не злодей, которого бы по судебному приговору тащили на эшафот. Однако в павильоне затевалось нечто скверное.

Караван втянулся в двери, обрамленные двумя искусно надломленными колоннами. Справа и слева от них были ниши, где стояли грязно-белые фигуры, мужские или женские, — не разобрать — так они были повреждены.

Несколько времени спустя из дверей выбежал заполошный человек и понесся вниз, в сторону дворца. Другой тут же крикнул ему вслед из замогильного мрака павильона:

— И череп не забудь! Слышь, Васька?! Череп и кости!

Александра невольно перекрестилась.

Дворец был недалеко, посланец вскоре вернулся с корзинкой, где, надо полагать, лежал череп. Следом за ним шли два господина, одни из них — с рукой на перевязи. Во втором же, когда он оказался поближе, Александра признала Майкова.

Она чуть не выскочила из кустов ему навстречу. Но опомнилась: если он расхаживает по Елагину острову, никого не боясь, значит, зван сюда хозяином. А сдается, что гости, которых пустили сегодня на остров, собираются что-то учинить в павильоне…

— Нет, любезный Fiat Lux, опасаться нечего, — сказал Майков. — Разве что какой-нибудь фрегат подойдет к пристани и высадит десант. Эту барыньку с ее девкой изловили, а кому еще Agnus Aureus может быть нужен?

— А барынька красавица, — заметил Fiat Lux. — Кабы не наши дела — сам бы к ней посватался.

— Отчего нет? Приданое у нее, полагаю, хорошее, иначе не нанимала бы квартиру в Миллионной. Я был там — хоромы, и паркет, и картины, и мебели дорогие. Но она, как все наши дамы, глупа и смыслит лишь в нарядах. Да и криклива, поди. Я потому и не пошел наверх, когда ее с девкой привели, чтобы она, признав меня, не подняла шум. Это ни к чему.

— А я постоял там. Спросил по-французски — госпожа Денисова, не надобно ли чего? Она только отвернулась.

Тут Александра поняла, что случилось: умница Павла, попавшись, назвалась хозяйкиным именем, а Мавруша эту ложь поддержала. Они не выдали ее — это единственное радовало, все прочее досадовало, злило и тревожило.

— Ничего из этого сватовства не выйдет, коли она догадается, что ты причастен к пропаже любовника, — сказал Майков. — А поскольку он пропадет навеки…

— Года не пройдет, как забудет, любезный брат. Ты женщин мало знаешь, Vir Nobilis, а я был женат. Они по этой части изумительно забывчивы.

Александра прикрыла рукой рот — лишь бы не вскрикнуть. Выходит, Нерецкий был прав, и опасность — нешуточная?

Но что можно сделать, кроме как ждать Ржевского?

Если бы не вышло ссоры с Михайловым из-за перстня и всего прочего, то Михайлов, Новиков, тот низкорослый молодой человек, кажется, Усов, и юный гардемарин в епанче были бы сейчас тут. И они бы что-нибудь придумали, ведь они — мужчины, знают, как быть, когда опасность велика. Михайлов вон в сражении побывал, его испугать непросто…

Майков и Fiat Lux прохаживались взад-вперед перед павильоном, и Александра слышала лишь обрывки разговора.

— А за теми братьями, что остались в госпитале, уже давно отправлена лодка, — донесся голос Майкова. — Они уйдут, когда всех раненых приготовят ко сну и доктора по домам разойдутся.

— Спешить нам некуда, дело ясное…

— Если Vox Dei не вздумает произнести двухчасовую проповедь…

— Так и без этого нельзя… А кого избрали?..

Александра резко сунула руки в карманы, в каждом было по заряженному пистолету. Но всего лишь два пистолета — а сколько человек соберется в павильоне?

Голова работала, неудачные мысли вылетали сразу, а требовалась удачная. И вот она пришла. Кто же у этих злодеев главный? Кто ими командует? И это не Майков.

Обжав на боках юбки, чтобы не случилось шороха, Александра отступила подальше и приманила к себе Гришку с Пашкой.

— Сейчас спустимся поближе к воде… — прошептала она. — И кое-что поймем…

Она хотела внимательнее разглядеть башню и примыкавшие к башне стены.

Господин Кваренги, сочиняя павильон, вдохновлялся всем сразу — и римскими развалинами, и готическими, и наверняка какими-нибудь африканскими. Башня, срисованная с донжона рыцарского замка, была толста и приземиста, не более четырех сажен в высоту, около двух в поперечнике. Сложена она была из камней разной величины, но вверху, кажется, была из оштукатуренного кирпича, и под самой крышей ее опоясывала цепочка невысоких окон — не менее десятка. Добраться до них можно было и по камням башенной стены, и по задней стене павильона, лишенной окон и довольно гладкой. Но вплотную к ней росли деревья, и если воспользоваться неровностями стены и ветками, можно было добраться до одного из окон.