Книга Укрепрайон «Рублевка» - Александр Смоленский

– Ну, знаете! Позор! Представляете, чем это пахнет?! Где гарантия, что завтра, когда начнется президентская гонка, этот выскочка – уральский бычок не выставит свою кандидатуру в президенты?! Глядишь, еще обгонит наш локомотив! – От неожиданно пришедшей ему в голову столь крамольной мысли Крутов даже вскочил. – И немудрено. Уже сейчас за Уралом народ достаточно отзывчиво реагирует на его «справедливую» борьбу за свою собственность. Может, это и правильно? Почему бы и нет? Свой. Не столичная штучка. Не чей-то преемник. Сам себя слепил. Работяга. К тому же такие исторические корни – из тех самых Демидовых!

– Ты так расписываешь, что невольно хочется за него голосовать, – засмеялся Любимов.

– Представляешь, я тоже поймал себя на этой мысли, что в других обстоятельствах мог бы такой «яркий кадр» подержать, – согласился Илья Ильич.

– Собственно, из-за чего такой сыр-бор? – напомнил о своем присутствии Квадратов. – Если юноша пойдет на большие выборы, мы все поможем Гудину подбросить угольку в топку его паровоза. Чай, угольку-то у него хватает. По имеющимся у меня сведениям...

– Держите эти сведения при себе, – мгновенно напал на родственничка Крутов. – Лучше присмотрите за своей капустой, пока не прокисла. И вообще, что за грязные намеки?!

Советник побледнел как полотно.

– Я просто констатирую... – поникшим голосом промямлил Квадратов. – И потом, можно договориться в Центризбиркоме и просто найти причину, чтобы не зарегистрировать кандидатом этого Демидова...

– Опять двадцать пять. Это мы уже проходили. В очередной раз подобный номер не пройдет. В Центризбиркоме нас вообще не поймут. Из-за какого-то очередного провинциального сумасшедшего идти на подлог? Они просто над нами лишний раз посмеются.

Конец фразы Крутов произнес сникшим голосом, незаметно для постороннего глаза массируя область сердца.

– И будут правы, – поддакнул известный кремлевский политтехнолог Соколовский.

Слушая всю эту галиматью о каком-то мифическом кандидате в президенты, а на самом деле, похоже, ловком мужике, который, чтобы вернуть себе собственность, заделался политиком, он не переставал удивляться нынешним кремлевским кукловодам. Как все мелко и скучно.

Хотя тот же Соколовский, впрочем, как и другие из присутствующих, каким-то внутренним чутьем понимал, что подобная нервозность и раздражительность руководителя такого ранга имела какую-то другую, более вескую подоплеку.

Так и оказалось.

– Теперь еще одна существенная информация, – нарушив тягостное молчание, траурным тоном произнес Илья Ильич. – Вчера вечером президент категорически потребовал снять карантин на Рублевке и привести там все в порядок.

На самом деле эта команда дошла до Крутова окольным путем. Накануне президент на все лады распекал «инициативу» Шатунова и именно ему дал команду покончить с этой занозой. Дальше испуганный Шатунов озвучил ее Кушакову, а тот прямым ходом прибежал к Крутову. Будто тот мог воспротивиться и помешать.

– ...Значит, так. По Демидову. Завтра предложения на стол. Вы, – обратился он персонально к Карелову, – и вы, господа политтехнологи. Надеюсь на вашу творческую мысль. А заодно проконсультируйтесь с нашим главным специалистом господином Умновым. Можете прямо сейчас. Если не забыли, он в южном крыле. Сошлитесь на меня. – Он резко вскочил с места и нервно зашагал взад-вперед по ковровому покрытию, прерывисто дыша и уже не отпуская руку у сердца. – Все свободны, господа. Прошу остаться Кушакову и Любимову. – В общем, так. – Крутов остановился у торца стола, когда они остались втроем. – Постарайтесь, чтобы снятие карантина с Успенского поселения затянулось хотя бы на неделю. Это во-первых. А во-вторых, вы же понимаете, новый закон не получится просто так отменить. Тут потребуется соблюдение процедур. Наконец, в-третьих, процессу , по моему убеждению, дан необратимый ход! И здесь мы как раз на коне! Потому что в корне президент с ним согласен.

– Что-то не то... – прошептал Любимов на ухо своему бывшему заместителю. Но тот не успел отреагировать.

– С меня довольно! Наслушался я вашей ахинеи! – неожиданно в кабинете раздался густой бас Ивана Гудина. Его более чем внушительная фигура возникла на пороге двери, ведущей из комнаты отдыха Ильи Крутова.

– О, вот и наш Иван Грозный, – невольно вырвалось у Кушакова. – Так ты все слушал?

– Так точно, господа генералы. – Гудин решительно занял кресло за столом, затем спокойным и уверенным тоном произнес: – Ты уж извини, Илья Ильич, но состряпанный вами закон о временной передаче в госуправление активов наших уважаемых толстосумов действует только до момента снятия карантина. Так что и здесь неувязочка. Но это не столь важно. Важно, на мой взгляд, другое. Подчиниться указанию президента непременно надо, но преподнести это народу как результат моей настоятельной просьбы. Вот так вот... И конечно, не знаю, зачем уж тебе, Илья Ильич, всякие там предложения по Демидову. Пусть он там барахтается – конкурирует с этим Миттелем. Мы его все равно снимем рано или поздно. Пусть даже Карелов поможет этому парню. – Гудин уже ощущал себя если не президентом, то по меньшей мере его новым преемником. – Вы что, не шурупите, господа, что это именно вы делаете из Демидова борца и тем самым множите ряды его сторонников? В России испокон веков особо любили гонимых. А что касается моего «локомотива», как здесь выразились, то никакому «уральскому бычку» его не обогнать.

Неизвестно, чем закончилась бы вся эта дискуссия, если в этот момент сначала не послышались какие-то хрипы и стоны, а затем раздался глухой звук падающего тела. На красочном персидском ковре, лихорадочно глотая воздух широко раскрытым ртом, лежал Илья Ильич Крутов.

– Стоило на секунду отвернуться, – попытался пошутить Гудин, но тут же заорал: – Мать вашу! «Скорую», кардиологическую! Похоже, у Илюши, пока мы тут с вами препирались, не выдержало сердце.

* * *

Легендарный Ан-2, ласково именуемый в народе «Аннушка», размеренно гудя, летел на низкой высоте. Демидов сидел у правого борта этого испытанного «кукурузника» в жестком дерматиновом кресле и с грустью смотрел в иллюминатор. Ему были хорошо видны яркие, сказочной красоты осенние пейзажи родной уральской земли. Кое-где на вершинах невысоких гор рваными пятнами уже белел ранний снег.

От нестерпимой тоски у бывшего уральского олигарха щемило сердце. Но причиной тому была никак не война с доживающим свои последние губернаторские денечки Миттелем и уж тем более не затянувшаяся тяжба нанятых им адвокатов за «Медную гору». Демидов вспомнил, как неделю назад он принял для себя принципиальное решение расстаться с Катенькой.

Нет, конечно же не навсегда. Такое и нельзя было предположить. Но когда, наконец, она удосужилась сказать ему о том, что беременна, Даниил стал смотреть на все вокруг совершенно в новом свете.

– Ты хотя бы понимаешь, что тебе сейчас совсем не место рядом со мной?! На Урале стало слишком жарко. Для меня. Для тебя. Для Сашки, наконец! – постоянно внушал он.