Книга Крапивник - Екатерина Концова

class="p1">Я поправила мокрые спирали волос и выжидательно посмотрела на этого простуженного оболтуса.

Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами — несомненно надеялся, что я позволю ему продолжать заниматься.

— Нет уж, мой милый, спать! — тоном не терпящим возражений заявила я. — Пойдёшь добровольно или будем полчаса пререкаться?

Эдмунд посмотрел на меня с обидой, но спорить не стал. Видимо ему действительно плохо, раз убеждать почти не приходится.

— Я тогда пирог завтра съем, — Эд залпом выпил чай и принялся разгребать завалы книг и бумаги на столе.

— Оставь это, — поторапливала я. — Завтра продолжишь. Бросай и иди в постель.

— Я чуть-чуть порядок наведу, — Эд сгребал бумажки в кучку. — Луна, кстати, уже спит, да?

— Да.

Предоставив ему полную свободу действий, я отошла к кровати и стянула покрывало. Неровно наброшенное одеяло валялось на простыне рядом со скомканной подушкой.

— Скажи мне, что не всегда застилаешь так кровать.

— Не всегда, — Эд прижал бумаги книгой и, подходя к кровати, на ходу стянул рубашку.

Пока я складывала покрывало, Эдмунд разделся и спрятался под одеялом.

Я положила свёрток на стол, рядом с одеждой и нагнулась к Эду, поправила одеяло, чтобы оно плотнее облегало шею и плечи.

— Тепло?

— Нормально, — тёмные глаза закрылись.

Я несколько секунд рассматривала профиль бывшего жениха, колеблясь, и прижала губы к его лбу.

Эд повернулся, окинув на меня не то озадаченным, не то недовольным взглядом. Не знаю, о чём подумал, но такое моё действие его не обрадовало.

— Циф, скажи мне, как жена моего покойного друга, — начал он неспешно. — Какого чёрта ты делаешь?

— Как твоя несостоявшаяся жена объясняю: меряю тебе температуру, — я попыталась не показать обиды. — Можно подумать, раньше я с тобой так не поступала.

— Раньше мы встречались, — резонно заметил Эд и прежде, чем я что-то сказала, снова устроился для сна. — Ну и сколько намеряли твои точнейшие измерения? Округли до тысячных.

— Не издевайся. Ты действительно слишком тёплый, но жить будешь. Гаси энергию и спи.

Над моей головой завис синий сияющий шарик водной энергии. Он заменит мне те, что создаёт Эд.

Белые сгустки энергии потухли, впитавшись в грудь хозяина.

— Спокойной ночи, — не удержавшись, я напоследок пригладила мягкие кудряшки.

— И тебе.

…

81. Пацифика.

…

Я поднялась наверх. Это было непросто, ведь в одной руке пришлось нести свечу — единственный источник света, а в другой чашку бульона — за перила взяться нечем. Использовать для освещения энергию не хотелось — это отнимает слишком много сил и временами провоцирует почти ушедшие боли.

Поставила свечу на край стола, подальше от бумаг и освободившейся рукой оттащила стул поближе к постели. Разместив на нём чашку, я села рядышком с Эдмундом.

Он негромко посапывал, сжав уголок подушки. Одеяло сползло с плеча.

В полумраке, в рыжеватом свете крохотного и удалённого от нас источника пламени светлая кожа выглядела бронзово-серой.

Эд нахмурился, глубоко вдохнул и выдохнул с протяжным:

— Чу-у-у…

Губы неплотно закрылись и в темноте на едва видимых краях передних зубов появились желтые блики.

Я сдвинула мягкий локон, прикрывающий ухо. Эд вздрогнул. Наверное, подумал, что по нему какой-нибудь жук ползёт.

Склонившись к тёплому плечу, я осторожно приложила к нему щёку, обнимая спящего Эда. Он фыркнул, но дёргаться не стал.

Я погладила предплечье, покрытое короткими чёрными завитками волос и прикрыла глаза. Сидеть в такой позе было категорически неудобно, но уютный полумрак, мерное сопение дорогого человека и приятная, ненавязчивая смесь запахов мыла, одеколона, трав, спирта и вековой пыли брали над разумом верх.

Я могу так сидеть пока шею не сведёт…

Бульон стынет! Я резко села, вспомнив о чашке. Эд вжал голову в плечи, жмурясь и что-то испуганно бормоча сквозь дрёму.

— Ш-ш-ш… — я машинально принялась гладить его спину и волосы, успокаивая потревоженный сон. — Я здесь.

Дыхание выровнялось, Эд снова тихонько засопел.

Ну и зачем я это сделала? Мне ведь наоборот, нужно было его разбудить и напоить бульоном. Но прежде, чем сделать это…

— Знаю, ты не был бы рад этому, и у меня нет оправдания этому поступку, но ты же не обидишься, правда? Особенно если ни о чем не узнаешь.

Я наклонилась к светлому лицу, собираясь поцеловать Эда.

Несколько секунд я просидела в таком положении — согнувшись и почти касаясь уголка приоткрытых губ — но так и не поцеловала. Пожалуй, это было бы неправильно с моей стороны… тайком к нему приставать к Эду. Он был бы против — я это знаю — так какое имею право позволять себе лишнее?

Я села ровно, поправила волосы, расправила юбку и принялась мягко тормошить Эдмунда.

Он повернулся на спину, над нами вспыхнул шарик белой энергии. Глаза цвета мокрой брусчатки секунду смотрели на меня пустым бездумным взглядом.

— Цифи? Что случилось? Тебе плохо?

— Нет, нет, не беспокойся, — рука сама потянулась к предплечью, чтоб погладить. — Я принесла тебе бульон.

— Какой ещё бульон? — Эд сел, протирая лицо. Он пока не до конца проснулся.

— Говяжий.

— У нас был говяжий бульон? Ты вечером суп готовила?

— Нет, только собиралась, — соврала я. Не говорить же в самом дела, что только что его закончила.

Пока до полусонного сознания доходили мои слова, я отдала Эду чашку.

— Пей.

Эдмунд заглянул в полученную посудину:

— Сколько времени, Цифи?

— Около четырёх утра, а почему ты спрашиваешь?

— Пытаюсь понять, — темные глаза подозрительно сощурились. — Если бульон был уже готов, ты до четырёх утра его грела?

Я не ответила.

— Или всё-таки варила, а?

Отвела взгляд. Не только я вижу его враньё, но и он моё.

— Пей уже. Всё и без твоей болтовни давно остыло.

Эдмунд отхлебнул.

— И чего ты так напрягалась? — уточнил Эд, одарив меня таким взглядом, будто я непрошибаемая дура.

— Если так беспокоишься о моём режиме, — я поднесла руку к лицу Эда и большим пальцем стёрла прилипший к его губе укроп. — Не болей. И мне не придётся готовить тебе бульон посреди ночи.

Он промолчал. Неспешно пил, глядя куда-то в стену. Я терпеливо ждала, от скуки наблюдая за каждым его движением.

— Спасибо.

— Ну наконец-то ты додумался это сказать.

Я невольно расплылась в улыбке.

Бывший жених допил бульон и отставил чашку. Положил руки на одеяло. Мой взгляд, всё время следовавший за движением, опустился к его животу:

— Знаешь, я только что обратила внимание, но у тебя пузо.

Красивые большие глаза наполнились удивлением. Эд посмотрел на своё тело. Живот никак нельзя было назвать толстым.

— Пузо?

— Ну, смотри, — я поднесла руки и, сжимая большой и указательный пальцы, постаралась собрать жирок в складочку. — Тебя,