Книга Смерти смотрели в лицо - Виктор Васильевич Шутов

комнат служили покоями для Майснера и его телохранителей Лоренца и Бартля. Он вставал ровно в восемь. Выходил во двор, где сотрудники выстраивались на проверку. После нее Майснер спускался в казино, завтракал и шел в свой кабинет. Садился за огромный письменный стол, по сторонам которого стояли небольшие столики. За ними располагались два секретаря, они же — адъютанты и телохранители шефа.

Огромный штат тайной полиции состоял из следователей, переводчиков, агентов, негласных сотрудников, провокаторов, палачей-казаков во главе с Конаревым. Все они ходили в гражданской одежде или в обычной солдатской форме. Помимо штаба ГФП, действовавшего в Сталино и близлежайших районах, имелась внешняя команда — ауссенкоманда, которую возглавлял садист Рунцхаймер.

В конце марта он со своими головорезами, среди которых выделялся переводчик Александр Потемин, был направлен в Кадиевку. Но активные действия патриотов Сталино, Макеевки, Авдеевки вынудили Майснера ото-звать ауссенкоманду назад. С ее помощью полицайкомиссар надеялся быстрее расправиться с подпольщиками, так как у подопечных Рунцхаймера был солидный послужной список кровавых дел, начатый еще осенью 1941 года. Особым усердием, хитростью и изуверством отличался Потёмин, который называл себя Александром из Куйбышева. В Прилуках он допрашивал партизан и военнослужащих, схваченных в селах, избивал их и ездил с немцами на расстрелы обреченных. Проехав с ауссенкомандой Ромны, Миллерово, Белую Калитву, зверствовал в Морозовской, Калаче, Чире. В Красном Сулине истязал командира разведчиков майора Шатило и радистку Демьянову, расправился с двумя парашютистами и группой патриотов в Кадиевке.

С начала февраля ГФП-721 обосновалась в Сталино. Здесь работал советский разведчик Игорь Аганин, заброшенный во вражеский тыл как фольксдойч Георг Вебер-Лебедев. Он попал на Смолянку в штаб 6-й не-мецкой армии генерал-полковника Холидта, которую Гитлер сформировал из сынков, братьев и родственников тех, кто входил в бывшую 6-ю, разгромленную под Сталинградом. Нынешнюю назвали «армией мстителей».

Вскоре Вебера препроводили в тайную полевую полицию с рекомендацией использовать его как переводчика. С ним познакомился лично Майснер. Вышли во двор ГФП. Георг ужаснулся: на снегу лежал избитый полуголый мужчина, а каратели сыпали ему на раны соль.

На следующий день Вебера познакомили со следователем Циплисом и переводчиком Сидоренко. Они завели его в комнату, где находился арестованный. Циплис заставил Георга писать автобиографию, а Сидоренко начал втыкать в суставы ног обреченного отточенные шомпола. Раздались душераздирающие крики. Разведчик сцепил зубы и, не поднимая головы, писал. Его проверяли на выдержку.

Вебера обмундировали 8 марта в день «золдатен варенштаг» — памяти погибших солдат. Утром выстроили сотрудников, и он оказался рядом с Потёминым. Невысокого роста с провалившимися ядовитыми глазами и глубокими складками у мясистого носа, переводчик пожирал взглядом Майснера. Тот произносил очередную речь об окончательном разгроме большевиков и близкой победе доблестных германских войск...

В столовой Потёмина радостным возгласом встретил сотник Конарев. Он был в коверкотовом реглане и хромовых сапогах, в руках держал кубанку из светлого каракуля. Сели за стол, покрытый зеленой тканью.

Вебер оставил открытой стеклянную дверь своей комнаты и ясно слышал их разговор. Они вспоминали, как недавно расстреливали работников НКВД в Красном Сулине.

— Коммунистов мы уничтожили, а комсомольцы остались,— со злостью произнес Потёмин.— Нужно было и их под корень. Это советский посев,— он вырастет.

— Мало времени было, — отозвался Конарев.

— У меня пистолет от разведчика остался,— похвалился переводчик.— Им я его и прикончил.

«Страшный человек,— подумал Георг.— Не доведись попасть к такому».

Но именно Потёмину передали нового переводчика для негласной проверки. Как-то он взял его, еще невооруженного, с собой в тюрьму. По предъявленной квитанции получил арестованного — мужчину лет тридцати пяти в солдатской гимнастерке, черноволосого. Пока вел его в здание ГФП, бросал настороженные взгляды на Вебера — как тот держит себя.

Арестованный был одним из советских парашютистов, заброшенных в немецкий тыл для диверсионной работы. Его и еще 27 человек, в том числе и местных жителей, схватили в Авдеевском районе бандиты Кона-рева.

В комнате на первом этаже парашютиста уже ждали следователи и конаревцы. Вместе с Потёминым они набросились на него и начали избивать резиновыми плетками с проволочной сердцевиной. То и дело раздавались выкрики.

— Где остальные? Ты скажешь, где остальные?

Голова и шея парашютиста почернели. Кровь обрызгала стены и пол. Мужчина уже не кричал, а хрипел, но Потёмин методически полосовал его. Георг сидел, словно мумия, за пишущей машинкой, боясь малейшим движением выдать свои чувства. Через полчаса его послали за уборщицей.

После обеденного перерыва избиение продолжалось на третьем этаже. У обреченного вытек глаз, руки и ноги не двигались. Около четырех часов дня истерзанного человека выволокли во двор ГФП. Над ним, заложив руки за спину, стоял Майснер. Тут же был и Потёмин. Появился на лошади Конарев. Соскочил на землю, и они вместе с Потёминым связали изувеченному ноги, а веревку прикрепили к седлу. Конарев вскочил на седло и рванул лошадь с места. Позади бежал Потёмин и кричал:

— Скажешь, стерва, где остальные! Скажешь?

Волочившийся по земле парашютист молчал.

В приказе Майснера была вынесена благодарность сотрудникам тайной полиции, в том числе Потёмину, за удачно проведенную акцию на Скотопрогонной улице, где каратели заживо сожгли нескольких подпольщиков.

Принимал переводчик участие и в аресте патриотов в Макеевке.

После расстрелов на Калиновке перед шурфом шахты №4—4 Потёмин и его напарники привозили мешки, набитые одеждой погибших. Сам переводчик по возвращении с акции тщательно чистил пистолет, смазывал и брал у оружейника новые патроны.

Выполняя задание советского командования, Георг Вебер однажды проник в секретную комнату ГФП, где хранились личные дела, заведенные на всех сотрудников. В папке Потёмина оказались автобиография, заявление, в котором он добровольно изъявил желание работать в ГФП, подписка о неразглашении секретов немецкой контрразведки и подписанная присяга на верность Гитлеру. На бумагах стояли резолюции: обучен борьбе со шпионами и диверсантами и штамп «Проверен». Тут же лежала характеристика, написанная заместителем шефа тайной полиции Кернером, в которой говорилось, что Потёмин проявил себя в борьбе с большевиками и заслуживает поездки в рейх.

Среди несекретных бумаг в ГФП распространялся еженедельный дневник розыска советских патриотов. В нем в последнее время постоянно значилось, что повсеместно и тщательно разыскиваются Павел Колодин и Александр Шведов...

На первом этаже здания были канцелярия ГФП и