Книга Стеклянный меч - Виктория Авеярд

– Я не слепой. Я видел, как ты собирала записки с трупов. Я думал, ты порвешь их. Но ты не порвала, и… наверное, тогда мне захотелось посмотреть, что ты с ними сделаешь. Сожжешь их, выбросишь, отошлешь обратно, смочив в серебряной крови – но я не ожидал, что ты их сохранишь и станешь перечитывать, лежа рядом со мной.

– Ты тоже сказал, что скучаешь по нему. Ты сам сказал, – шепотом напоминаю я.

Приходится сдерживаться, чтобы не топнуть ногой, как рассерженный ребенок.

– Он мой брат. И я скучаю по нему совсем по-другому.

Что-то острое царапает мне запястье, и я понимаю, что сама от отчаяния раню себя, пытаясь физической болью заглушить внутреннюю муку. Кэл, полный противоречивых чувств, ждет.

– Что бы я ни делала, ты стоял за моей спиной, – напоминаю я. – И если я превращаюсь в чудовище, ты тоже.

Он опускает глаза.

– Любовь ослепляет.

– Если таково твое представление о любви…

Кэл огрызается:

– Я не знаю, любишь ли ты хоть кого-то, если смотришь на всех людей как на средства. На тех, кого можно заставлять, контролировать, приносить в жертву.

От такого обвинения трудно защититься. Как доказать, что он не прав? Как заставить Кэла увидеть, чтó я сделала и что пытаюсь сделать, в кого превратилась, чтобы уберечь тех, кто мне дорог? Как сильно я ошиблась и как страдаю. Как ноют шрамы и воспоминания. Как глубоко он ранил меня своими словами. Я не могу доказать, что люблю его, или Килорна, или своих родных. Не могу перевести чувства в слова, и не должна.

И не буду.

– После взрывов в Археоне Фарли и Алая гвардия использовали Серебряное телевещание, чтобы взять на себя ответственность за случившееся, – медленно произношу я, стараясь говорить спокойно и методично. Это единственное, что позволяет мне сохранять здравость ума. – И теперь я намерена сделать то же самое. Я покажу всем и каждому в королевстве тело женщины, которую убила, и людей, которых она держала взаперти, новокровок и Серебряных. Я не позволю Мэйвену устанавливать правила и лгать. Того, что мы сделали, недостаточно, чтобы его свалить. Пусть за нас это сделают другие.

У Кэла приоткрывается рот.

– Гражданская война?

– Дом против Дома, Серебряные против Серебряных. Только Красные останутся единым целым. Тогда мы победим. Норта падет, а мы восстанем, алые как рассвет.

План прост и смертоносен – для обеих сторон. Но надо решиться. Враги давным-давно вынудили нас избрать этот путь. И я всего лишь делаю то, что должно быть сделано.

– Ты заберешь детей из Ущелья после того, как мы сядем на Таке. Но мне нужен полковник, нужны его ресурсы, чтобы это запустить. Понимаешь?

Кэл чуть заметно кивает.

– А потом – да, я отправлюсь на север, в Чок, к тем, кого я так легко бросила. А вы можете делать что хотите, ваше высочество.

– Мэра… – Он касается моей руки, и я поспешно отстраняюсь, чуть не врезавшись в стенку.

– Не трогай меня.

Эти слова сродни захлопнутой двери. В общем, так и есть.

На Таке тихо и до отвращения ясно. Ни облаков, ни ветра, только прохладная осень и солнце. Шейду не следовало умирать в такой прекрасный день, но он умер. Слишком многие умерли.

Я первой выхожу из самолета. Следом несут две пары закрытых носилок. Одни сопровождают Килорн и Фарли, и оба касаются рукой Шейда. Но в первую очередь я сейчас беспокоюсь о других носилках. Люди, несущие тело королевы, как будто боятся ее, как боялась и я. Последние несколько часов, которые я провела в тихом раздумье, глядя на холодный труп Элары, принесли мне странное утешение. Она не очнется. Так же, как и Кэл больше не заговорит со мной, после всего что мы сказали друг другу. Не знаю, где он и вышел ли вообще из самолета. Я приказываю себе не беспокоиться. Думать о Кэле – просто тратить время зря.

Приходится заслонить глаза, чтобы увидеть в дальнем конце посадочной полосы людей полковника. Он стоит на крыше медицинского транспорта, окруженный врачами в белых халатах. Ада, очевидно, связалась с ним по рации, чтобы предупредить, что мы отчаянно нуждаемся в помощи. Черный Бегун уже приземлился – единственное темное пятно в пределах видимости. Когда первые беглецы ступают на асфальт позади меня, из другого самолета выдвигается знакомый черный трап. Вслед за Адой выходит меньше людей, чем я думала. Она бодро шагает к толпе, которая состоит из вооруженных Озерных, мужественных бойцов Алой гвардии и любопытных зевак. Я тихо браню себя. Где-то здесь и мои родители, которые ждут не дождутся своих детей, но увидят только одного из них.

«Тебя не заботит твоя семья». Возможно, Кэл был прав, потому что я забыла о них. В такой мере, в какой непозволительно человеку в здравом уме.

– Достаточно, мисс Бэрроу, – отрывисто произносит полковник, вскинув руку.

Я подчиняюсь – и останавливаюсь в пяти метрах от него. С этого расстояния я вижу нацеленные на нас ружья, но главное – людей. Они насторожены, но не злы. У них нет приказа убивать. Пока нет.

– Вы решили вернуть то, что украли?

Я натянуто смеюсь, и мы оба слегка расслабляемся.

– Я привезла подарок, полковник.

У него поднимается уголок губ.

– Так ты называешь этих… – Он подыскивает подходящее слово для потрепанной компании, которая следует за мной. – …Людей?

– До нынешнего утра они сидели в секретной тюрьме под названием Коррос. Их заточили по приказу короля Мэйвена, мучили, убивали, подвергали экспериментам.

Я оглядываюсь, ожидая увидеть разбитые сердца и сломленные души. Но вместо этого вижу непоколебимую гордость. Маленькая девочка, та, что чуть не свалилась с мостика, на грани слез. Но она стоит, прижав к бокам стиснутые кулачки. Она не заплачет.

– Они новокровки, как и я.

За спиной у девочки, словно охраняя ее, стоит рыжеволосый подросток с необыкновенно бледным лицом.

– Здесь есть и Серебряные, полковник.

Он реагирует именно так, как я думала.

– Ненормальная! Ты притащила сюда Серебряных! – в панике кричит полковник. – Ружья на изготовку!

Шеренга Озерных, глубиной в два ряда и двадцать человек в длину, выполняет приказ. Все дружно щелкают курками, посылая патрон в гнездо. Они готовы стрелять. За спиной у меня бывшие заключенные вздрагивают и шарахаются. Но никто не просит пощады. Им уже надоело просить.

– Пустые угрозы, – говорю я, подавив улыбку.

Он кладет руку на висящий на бедре пистолет.

– Не испытывай мое терпение.

– Я знаю, что вам приказано, полковник. Вы не убьете девочку-молнию. Командованию я нужна живой, не так ли?

Я вспоминаю Элли Свисток, одну из многих, кому велено помогать мне в моих замыслах. Ей далеко до полковника, но и ему далеко до командования, кем бы оно ни было.