Книга Абордажная доля - Дарья Кузнецова

Интересно, Серый истолковал это как преданность и потому предложил мне свое место или это изощренный способ избавиться от возможного конкурента?

Вот же комету ему в задницу, устроил мне развлечение на всю дорогу до «Тортуги»! Теперь сиди и голову ломай…

— Ты что-то припозднился, командир, — неодобрительно проворчал Югер.

— Извини, — не объясняя, ответил я, решив исчерпать инцидент.

С этим ксеносом лучше не спорить: не из боязни поссориться, просто он может заговорить до смерти. Он — вериец, а эти негуманоиды помешаны на точности, систематизации и симметрии, малейшая непунктуальность их страшно раздражает, и чем спорить, гораздо проще сразу признать свою вину.

Этот вид — один из немногих, которые прекрасно уживаются и активно сотрудничают с людьми. Не могу сказать, что остальные поголовно воинственны или относятся к человечеству с презрением, просто с большинством у нас настолько мало общего, что существуем мы параллельно. Даже тогда, когда существуем в одной звездной системе.

Уроженцев Верьи — так люди называют их родительскую звезду — часто можно встретить в человеческих мирах, они с энтузиазмом соглашаются на совместные научные проекты и очень неплохо чувствуют себя в нашей компании. Верийцы весьма любопытны, а нас считают интересным объектом для изучения. Они исключительно неагрессивны, даже Югер, который по меркам своего вида вообще-то опасный психопат: другой вериец не пошел бы в пираты.

Хотя, конечно, вначале с контактами были проблемы. Эти существа имеют весьма устрашающую наружность: шестиногие чешуйчатые пауки трехметрового роста. К паукам они, невзирая на внешнее сходство, отношения не имеют, генетически куда ближе к ящерицам, но первым контактерам от этого было не легче. Тем более что поначалу признать разумность друг друга и найти общий язык оказалось очень трудно: слишком отличаются речевые аппараты. Строго говоря, мой знакомец вовсе не Югер, таков упрощенный вариант имени для людей. Это потом выяснилось, что психологически верийцы к нам достаточно близки, появились «говорилки» — портативные переводчики, передающие не только смысл сказанного, но даже интонации.

В абордажной команде имелся еще один ксенос, тексанин Теци. Если не знать, что представляет собой этот вид на самом деле, после недолгого общения можно признать их полной противоположностью верийцам: неотличимая от человеческой внешность и совершенно иная логика. Например, у них вообще не существует понятия чувств и эмоций, если не считать таковыми их любопытство и стремление к изучению мира. Но все вопросы отпадают сами собой, если знать, что тексане — это отдельные колонии микроорганизмов, состоящих в весьма отдаленном родстве с земными кораллами, которые способны прихотливо изменять собственную форму. Не мгновенно, но за пару часов из человека он может превратиться, например, в уменьшенную — или реальных размеров, но пустотелую — копию верийца.

Уравновешивали ксеносов два человека: Шон, бывший профи родом из Солнечной империи с биографией, во многом повторяющей мою собственную, и больной на всю голову илиец-полукиборг Таймар. Илий был полностью уничтожен во время войны лет двадцать назад, и к настоящему моменту осталось немного представителей этого народа. Большинство превратилось в космическую пыль вместе с родной планетой, да и многие из выживших не перенесли ее гибели — не только психологически, какая-то у них с ней имелась хитрая энергетическая связь, я никогда особенно не интересовался. А среди оставшихся нескольких тысяч, как мне кажется, невозможно найти хотя бы одного психически здорового человека. Таймар еще тихий, его болезнь выражается в полном эмоциональном отупении, благодаря чему он прекрасно сработался и нашел общий язык с Теци. Если честно, иногда я ему даже завидую: без эмоций жизнь становится куда проще.

Есть нечто символическое в том, что такая абордажная команда собралась именно под моим руководством. По привычке я продолжаю считать себя человеком, но формально я — представитель совершенно иного вида, пусть и родственного детям Земли.

— Кас, ответь все же, на кой тебе эта девка? — задал Шон ожидаемый вопрос.

Что поделать, «Клякса нашел себе бабу» — это местная новость номер два после успешного захвата транспортника. А может, и номер один, потому что захват — это хоть и отрадно, но достаточно обыденно, а тут такая загадка!

Жизнь космического волка однообразна и скудна впечатлениями.

— Еще не придумал, — честно ответил ему.

— Нормально. — Светлые брови абордажника удивленно выгнулись. — А почему ты ее вообще не пристрелил?

— Шон, вот ты профи, серьезный боец, не ведающий страха и жалости. Почему ты Вина прихватил с той посудины?

— Ну, сравнил, — смущенно хмыкнул он. — Он же кот, жалко было бросать…

— То есть пристрелить команду не жалко, а кота жалко? — уточнил я.

— Людей в космосе много, а котов — раз-два и обчелся, — возразил Шон.

— Вот и считай, что я иррационально пожалел эту девчонку и решил ее приютить, — отмахнулся я. — Ладно, отставить разговорчики! У нас тренировка.

— Погоди, то есть ты в самом деле ее как бабу не пользуешь? — не поверил Шон.

— Еще немного, и я решу, что ты ревнуешь, — оборвал его. К счастью, раздражения в голосе прорвалось достаточно, чтобы абордажник унялся и закрыл тему, а я обратился к верийцу: — Югер, я хотел с тобой поговорить после тренировки. Ты не против? Это не личный вопрос.

— Поговорим, — согласился он.

Вся команда, даже при ее малочисленности, требуется очень редко. На этот раз можно было, например, ограничиться подстраховкой в лице Теци и Шона. В достоверности сведений о грузе и отсутствующей охране я не сомневался, но из-за высоты ставок взял всех. Не хотелось лишать бойцов законной надбавки: за участие в абордаже полагалась дополнительная часть добычи, та самая «абордажная доля». Серый понимал, но смотрел на мои действия сквозь пальцы: все это с лихвой окупалось в те редкие, но важные моменты, когда от абордажников требовалось напряжение всех сил.

А вот с конкурентами нам приходилось бороться самостоятельно: когда из любого идиота за несколько недель можно сделать отличную боевую единицу, собственные нужность и превосходство требуется доказывать. Капитан принципиально не лез в эти вопросы, предпочитал роль стороннего наблюдателя. Не удивлюсь, если наша возня его искренне забавляла.

Своей абордажной командой я заслуженно гордился. Людям зачастую трудно сработаться с чужими, больше на «Ветренице» представителей иных видов не было, мои же подопечные отлично понимали и дополняли друг друга. Изменчивость Теци, живучесть стойкого к радиации и вакууму Югера, боевая сила Таймара, чутье и тактический опыт Шона — не шайка разбойников, а профессиональный отряд, с которым я пошел бы на любое задание. Надежный — насколько это вообще возможно в наших обстоятельствах — тыл, дающий возможность жить на этом корабле.

Своих я к обучающей капсуле неведомого происхождения не допускал, да они не особенно рвались. С нелюдями она была несовместима, в Таймаре осталось слишком мало человеческих частей, которым нужна такая тренировка, а Шон вполне искренне разделял мое главное опасение: за все нужно платить. Не бывает так, чтобы легко, по нажатию кнопки и без последствий, дурак становился умным, а слабак — профессиональным бойцом.