Книга Ложь любви - Мэри Дженис Дэвидсон

- Так же, как и ты – взял и решил за меня, куда мне можно ходить, а куда - нельзя. Да ладно, Вик, в чем дело?

Долгая пауза, затем он вздохнул.

- Прости. Не хотел срываться на тебя. Я так ждал встречи с тобой весь день. Единственное светлое пятно в моем расписании. А потом пришел туда, а ты – в окружении орущих психов, и тот парень...

- Который? Тот, что всех приглашает на свидания или ...?

- Крупный. Выглядит, как чертов викинг. Тот парень может тебе руку оторвать и воспользоваться ею как зубочисткой.

- Таня.

- Эээ, да. Таня. По-любому, там был полный бардак, и ты была прямо в его эпицентре. Я разволновался, вот и все. Я вообще-то даже обрадовался, когда медсестра тебя выпроводила.

- Ну, до следующей недели мне туда возвращаться нельзя, это должно тебя порадовать.

Он впервые улыбнулся, слегка изогнув губы. Немного, но это начало.

- Есть такое дело. Если ты скучаешь по Джин, может, я смогу достать ей увольнительную или что-то типа того.

- Ой, Джинни может уходить в любое время, не забивай голову. Это долгая история, не хочу сейчас рассказывать. Хочу узнать, почему ты в плохом настроении. Это Кристал? Ее адвокаты что-то учудили?

- Нет. Да. Я не… она сказала, что хочет заново вернуться к вопросу о нашем браке. Вот почему пришел ее адвокат. С нашими бумагами на развод. Все готово, чтобы их аннулировать и уничтожить.

У Эшли сердце замерло, почти полностью остановилось, а затем начало биться со скоростью не меньше трехсот ударов в минуту.

- Да ну? – спросила она, всеми силами стараясь, чтобы ее слова прозвучали небрежно. Я выслушаю, я не буду вмешиваться, я не выставлю себя идиоткой, отчаянно говорила она себе. Мы знакомы всего месяц, он же тебе ничего не обещал, так что не будь дурой и, Бога ради, не зарыдай.

- Веришь ли, какое бесстыдство?

Эшли расслабилась. На самом деле, так расслабилась, что на мгновение подумала, что может упасть в обморок. Она откинулась на сиденье и ответила:

- О, да, редкостное хамство.

- Она сказала… сказала, что... – Виктор на секунду заставил себя замолчать. Как бы ему ни нравилась Эшли – нравилась, черт, иногда он беспокоился, что он может влюбиться в нее – он не мог рассказать ей всего. Слишком унизительно. Да, женитьба была идеей отца Кристал. Да, он знал, на что шел, и, да, обе семьи на этом много заработали. Но он воспринял клятвы серьезно и надеялся, что у них появятся дети. Кристал же, как он сегодня выяснил, никогда не воспринимала их брак иначе, нежели деловое соглашение. Она изменяла ему с самого начала, и искренне удивилась, что он был против. Она никогда не относилась к клятвам и к нему как к мужу всерьез. Когда она поняла, что он считал этот брак настоящим, что хотел верности и детей, она запаниковала и ускорила процесс развода... не забыв при этом затащить еще одного мужчину в свою постель.

А теперь, спустя два года после панического бегства, она захотела попробовать еще раз.

- Мы же ладили, Виктор, ты знаешь, - говорила она. – Супруг – это так здорово! Секс - когда пожелаешь, правда? В любое время суток или года. Я не люблю быть одинокой, Виктор, и знаю, что ты тоже не любишь. Ненавижу жить одна. И мы сделаем столько денег, Виктор, кучу! Мой отец хочет этого, и я тоже. Все получится. Давай все вернем, как было, что скажешь?

- С подружкой живи, - ответил он. – А денег у нас и так много.

И ушел.

- В любом случае, - заговорил Вик, понимая, что Эшли ждала ответа, - все кончено. Думаю, я вполне ясно дал ей это понять. Но вынужден признать, все это испоганило мне настроение.

- Мне жаль, - выпалила она, - Чем я могу помочь?

Он вытянул руку и приобнял ее за шею, затем погладил ее затылок.

- Ты уже помогаешь. Просто будь рядом. Прошу. Ты – это все, о чем я мог думать на той мерзкой встрече. Ты мне действительно небезразлична.

- И мне ты тоже небезразличен, Виктор, - серьезно сказала Эшли. – Так бы и придушила эту Крыс... Кристал. Рада, что твой брак распался, потому что иначе меня бы здесь не было. Но мне жаль, что ты чувствуешь себя так, словно тебя поимели.

Она была права, хотя он даже не обмолвился об этом. Снова его поразила ее интуиция. После месяца знакомства она знала его лучше, чем его жена после шести лет брака.

- Знаю, как это – чувствовать себя использованной, - продолжила она тихо, и Виктор мог услышать нотки гнева в ее голосе. – Чувствуешь себя грязным. Грязным ничтожеством. Я убила бы ее даже за секунду времени, когда ты себя так чувствовал.

Именно в этот самый момент он понял, что никогда, никогда не позволит ей уйти.

- На прошлой неделе увидела ее фото в Vanity Fair[8], и знаешь что? Мне жутко стало. Она выглядела как... как богиня и все такое, такая высокая, светловолосая и совершенная. И, конечно, богатая.

- Эшли, не надо...

- Дай закончить, - оборвала она, и Вик заткнулся. – Как я сказала, можешь себе представить, что я почувствовала? В ее семье деньги водятся на протяжении девяти поколений! Они, наверное, владели чертовым Мэйфлауэром[9]. Ну так вот, она вся такая со страницы ухмыляется мне, и я задала себе вопрос – кого я обманываю, встречаясь с тобой? Но вот что я скажу. У меня нет денег: восемь тысяч долга на МастерКард, и в прошлом году я заработала всего двадцать пять штук баксов. Но я никогда так с тобой не поступлю, потому что не хочу, чтобы ты снова прошел через это. А значит, черт возьми, я тебя достойна! И я хочу быть с тобой, пока ты хочешь того же. Я что говорю – неважно, что у тебя столько денег и такое воспитание. Ты мне нравишься. Я хочу быть с тобой. Ты что делаешь?

- Останавливаюсь, - ответил он. – Паркую чертову машину, потому что хочу тебя целовать. Лет сто. – Он дернул ручной тормоз и обнял ее другой рукой. – Ты не против, верно?

Вместо ответа она отстегнула ремень безопасности. Он притянул ее к себе, почти посадил на колени, и впервые в жизни Эшли обрадовалась своему невысокому росту. Не выпуская из кольца объятий, Вик целовал ее так крепко, что Эшли решила, что на губах останется синяк. Вик, кажется, пришел в себя, попытался успокоиться, а затем нежно пососал ее нижнюю губу, задрожавшую от такого внимания.

- Прости, - прохрипел он рядом с ее ртом. – Не хотел быть грубым. Просто мне нужно было до тебя дотронуться. Поцеловать. Не смог... О, Боже, не делай так. Я не мог… ты что делаешь?