Книга Вор и любовь - Барбара Картленд

Эта мысль болью отдавалась в ее душе, пока она не вспомнила о луговых лилиях, что немного успокаивало – все-таки в нем оставалась капля порядочности, раз он ей их прислал и поблагодарил.

Она взглянула на себя в зеркало. До чего же ужасающе молодо она выглядела: ее пшеничные волосы, ниспадающие по обе стороны ее бледных щек, ее широкие темно-серые глаза, отразившие в себе английское небо, но в то же время с небольшим оттенком зеленого в них.

Сейчас она выглядела печальной, и уголки ее маленького рта были опущены вниз. Она не знала, почему ее так угнетает случившееся, но еще в детстве ее, казалось, ранило в самое сердце, когда кто-то обманывал ее. Она хотела верить людям. Она хотела, чтобы все были такими же открытыми, честными и хорошими, какой пыталась быть она сама.

– Если ты и дальше собираешься так доверять людям, Элоэ, то в один прекрасный день ты очнешься в жестокой реальности, – сказала ей одна девочка еще в школе.

Элоэ запомнила эти слова навсегда, и все же ее инстинкт так часто не подводил ее. Теперь же она оказалась неправа, и это больно ударило по ее гордости и по чему-то еще, что заставило ее поверить в то, что этот человек может и должен спастись. Она с шумом задвинула ящики и пошла в свою комнату. Два ее маленьких чемодана стояли, готовые к утреннему старту, ее шкаф был пуст, за исключением висевшего в нем пальто.

Элоэ старалась не думать о лилиях, стоявших в вазе рядом с кроватью. Она собиралась взять их с собой. Теперь же стало ясно, что она их оставит. Они выглядели как символ весны, символ прекрасного и простого. Однако на самом деле они явились символом одного лишь предательства – как поцелуй Иуды.

Глава 3

Переезд из Лондона до аэродрома Лидд был волнующим, но без каких-либо происшествий. Поначалу Элоэ не верилось, что это именно она сидит за рулем такой великолепной машины, стремительно и плавно летящей вперед от одного только легкого прикосновения ее ноги, такой маневренной и не идущей ни в какое сравнение со старым побитым «остином», который ей довелось водить в прошлом.

Ей предстояло пересечь Ла-Манш не раньше одиннадцати тридцати. Однако она выехала с большим запасом во времени, помня о том, что ей надо вести машину медленно, чтобы к ней привыкнуть, а также на случай, если она собьется с пути и ей придется искать дорогу.

Элоэ никогда раньше не бывала к югу от Лондона. Накануне ночью она легла спать в слезах, но утром, когда она проснулась, солнце ярко светило в окно, и она поняла, что сейчас не время пребывать в депрессии, когда ей так много предстоит сделать. Прошлой ночью она сказала себе, что ненавидит людей и ее вера в человечество потеряна. Однако утром она поймала себя на том, что улыбается горничной, которая пришла за ней, и официанту, принесшему ей завтрак, и портье, которые провожали ее с отеческими наставлениями быть осторожной; и ее сердце опять потеплело по отношению к роду людскому.

Только глубоко внутри в какой-то момент она почувствовала уколы горечи, которую прежде она не испытывала: ведь ее предали. «Смешно, – говорила она себе, – обращать внимание на то, что какой-то незнакомец меня обманул». И все же она ему поверила, она молилась за него, поэтому рана в ее душе не заживала и ей требовалось огромное усилие, чтобы не думать об этом.

Она прибыла в Лидд намного раньше, выпила чашку кофе и стала наблюдать за прибывающими самолетами. В этом было что-то завораживающее – смотреть, как из больших серебристых самолетов, похожих на воздушные города, появляются автомобили, которые тут же перегружались, чтобы опять взмыть в бледно-голубое небо, легко и грациозно. Время пролетело так незаметно, что Элоэ даже удивилась, когда увидела «кадиллак», загружаемый на самолет, и услышала свое имя с требованием подойти к службе паспортного контроля. А затем, всего несколько минут спустя, как ей показалось, она была уже в воздухе, в первый раз в своей жизни, пролетая над распростершейся внизу игрушечной Англией, с ее полями и садами, моментально промелькнувшими, а самолет уже летел над открытым морем.

Миссис Деранж и Лью были такими опытными путешественницами, что Элоэ не осмелилась им признаться не только в том, что она никогда в жизни не летала, но и что она вообще никогда не выезжала за пределы Англии. Она не обманывала их сознательно, они же не спрашивали ее об этом. Однако сейчас она впервые почувствовала испуг, ее тревожило, что она может не проявить той должной сноровки и расторопности, которые от нее ожидались.

Но вот уже показалась длинная песчаная полоса побережья Франции, вдоль которой плескалось море. Самолет начал кругами снижаться. Перед Элоэ промелькнули красные крыши домов, река с переброшенным через нее широким мостом. Послышался глухой удар, и самолет начал подруливать к длинным белым зданиям.

Итак, она была во Франции! Процедура прохождения французской таможни и прочие формальности в аэропорту заняли всего лишь несколько минут, и вот она уже опять за рулем своего автомобиля выезжает через ворота аэропорта на широкую, пролегающую через лес дорогу до Ле-Тука.

– Я должна помнить, что надо ехать по правой стороне! Я должна помнить, что надо ехать по правой стороне! – твердила сама себе Элоэ.

Она с ужасом думала о том, как бы не забыться, как бы не разбить вдребезги этот великолепный автомобиль.

Привычка к левостороннему движению сейчас ей даже помогала вести машину, хотя в Англии это казалось ей утомительным. Вскоре, забыв все свои страхи, она буквально поедала милю за милей, несясь вдоль длинной ровной дороги, на которой, казалось, единственными путниками были те, кто ехал в крестьянских повозках да в небольших случайных «ситроенах».

Она сделала остановку в два часа и съела сандвичи, которые прихватила с собой из Лондона. Элоэ очень торопилась и не хотела терять ни минуты даже на то, чтобы остановиться и перекусить, хотя ее очень привлекали симпатичные маленькие кафе и бистро, мелькавшие на ее пути; она даже жалела о своей спешке.

Казалось, никого не было быстрее ее, когда она вновь тронулась в путь. Только однажды, когда Элоэ приближалась к Руану, неожиданно сзади раздался резкий громкий гудок автомобиля, и огромный красный «мерседес» пролетел мимо нее в тот момент, когда она перестраивалась вправо.

Ее взгляд всего лишь на какую-то долю секунды задержался на водителе. Он неудержимо напомнил ей Дикса. «Сама мысль о такой вероятности просто смешна, – сказала она себе. – Неужели каждый темноволосый иностранец будет напоминать мне о человеке, который обманул меня, о воре, которого, если бы я выполнила свой долг, должна была немедленно сдать в полицию?»

Она вновь начала корить себя за кражу сапфировой броши Лью. Не то чтобы потеря была слишком велика. Драгоценности Лью были застрахованы, единственное, что Элоэ никак не могла выбросить из головы, это то, что она явилась соучастницей преступления. Если бы она позвала на помощь сразу же, как только увидела мужчину, стоящего около туалетного столика, его бы тут же заставили вывернуть все карманы.