Книга Краткий курс научного карьеризма. Пособие для молодого чиновника - Михаил Щербаченко

Но не так видел ситуацию их шеф, руководитель краевой администрации. Будучи человеком подозрительным, информированным о тонкостях взаимоотношений подчиненных и впитавший если не с молоком матери, то с коньяком прежних своих начальников систему сдержек и противовесов, он вовсе не испытывал эйфории оттого, что кто-то в его команде крепко дружит. Нехорошо, надо поправить.

Сделать это оказалось несложно, понадобилось лишь размыть грань, разделяющую торговую и продуктовую сферы. В самом деле, кто отвечает за продуктовый магазин, за продовольственный рынок? Ответственность можно четко регламентировать, а можно обозначить условно, пунктиром и даже вообще смешать. В последнем случае возникает полная возможность карать невиновного и награждать непричастного. Влепив строгача «Торгу» и превознеся «Прода», шеф вбил первый клин в их монолит.

Тут же были запущены легенды о том, что это «Прод» сдал «Торга», а тот, имея на вчерашнего товарища компромат, в отместку наслал на него контрольно-счетную палату (которая и вправду заявилась в ведомство «Прода», хотя и с тихой подачи сами понимаете кого).

И началось то, о чем мы, собственно, и говорим, – вражда. Оба, уверовав в предательство бывшего друга и подняв над головой незримый лозунг: «В жизни всегда есть место подлому», застрочили доносы, завели подковерные интриги, проплатили заказные материалы в СМИ, подключили силовые ведомства, наделенные правом возбуждать уголовные дела. Они вошли в такой раж, что даже напугали стравившего их главу администрации: тесто полезло из-под крышки. Вызвав бойцов на рандеву, он строго приказал им прекратить распрю. Оба сделали удивленные глаза.

Умудренный шеф подзабыл, что единожды начавшись, вражда, в отличие от борьбы, не кончается никогда. Вообще никогда. Люди могут менять должности, места работы, города и страны, могут не встречаться годами, а вражда между ними останется. В этом смысле они попугайчики-неразлучники.

Шутить изволите, гражданин начальник

Понятно, что власть – дело нешуточное, но ведь и шуточки – атрибуты власти. Не ясно? Тогда разберем одну историю. На заседании городского правительства обсуждается финансирование строительной отрасли. Мэр напряжен и нервен, постоянно перебивает докладчика и сжимает тиски: «Мы должны понимать, какую сумму господа строители намерены вытянуть из городского бюджета. Как по-вашему, вы просите много или мало?».

И запутанный, загнанный в угол докладчик, уже простившийся мысленно с должностью и потому «сняв ногу с тормоза», отвечает:

– Что значит – много или мало? Как посмотреть. Три волоса в супе – это много. А вот на голове…

Язык прикушен на полуслове, ужас в глазах. Как говорится, «это больше, чем преступление, это – ошибка». Потому что и сам мэр, и сидящие рядом два его заместителя блестят гладкими лысинами.

В зале повисает тишина. Председательствующий молчит и наверняка понимает, что нужен подобающий ответ. И все это понимают. И он понимает, что все понимают и ждут.

– Три волоса, говорите, – медленно начинает мэр. – А покажите мне, где вы видите эти три волоса, на чьей голове.

Он скашивает глаз на замов, которые мучительно обдумывают, как себя вести, и держит паузу. Чем больше актер, тем больше у него пауза, – это мы помним.

– Так вот что я вам скажу, – наконец возвышает голос оратор. – У нас нет даже трех волосин, мы абсолютно лысые! И знаете, почему? Потому что все, что только можно, у нас отобрали вы, строители!

Стены правительственного зала сотрясаются от хохота.

Свидетельствую, что это в самом деле было остроумно и смешно. Но, отсмеявшись, я подумал вот о чем: а мог бы такую шуточку запустить один из двух лысых замов в присутствии лысого же начальника? И как это было бы воспринято? Минимум – как бестактность. Максимум – как дерзость.

Сильные мира сего не терпят ироничного отношения к себе. Хотя сами зачастую обладают чувством юмора, а это качество вроде бы предполагает способность принять шутку в свой адрес. Но нет. Большой начальник может сам прилюдно посмеяться над своей лысиной, и тогда подчиненный обязан подхихикнуть. Однако, боже упаси последнего в ответ сострить, что лысому быстрее причесываться, зато дольше умываться. Ледяной взгляд и скорая опала будут ответом.

Скорее всего, тут дело не столько в болезненном самолюбии руководителя, сколько в твердо усвоенном им правиле: проглоченная тобой чужая шуточка – это знак подчиненным, что льва можно тронуть за хвост. Так что малейшая попытка сократить дистанцию должна подавляться в зародыше.

Впридачу предложу вам версию, основанную на подсматривании за успешными чиновниками: самоирония мешает выстроить по-настоящему крупную деловую карьеру. Не в том смысле, что истинный властолюбец должен быть неуязвим. Дело в другом: можно ведь трактовать способность посмеяться над собой не как признак ума и уверенности в себе, а как помеху, которая пусть даже по чуть-чуть, но все равно размягчает волю, ослабляет веру в собственную силу и, соответственно, в незыблемое право быть первым. Не просто среди равных, а среди первых!

Тот, кто предписал себе исключительную судьбу, осознанно отсекает все, что способно хоть на градус сбить его с курса. А самоирония – это частица философского отношения к жизни, которое в свою очередь позволяет человеку смириться с неудачей.

И фокус в том, что подлинные Гераклы власти возможный неуспех вообще не берут в расчет. Им противопоказаны любые сомнения. Единственное, с чем они сквозь зубы готовы смириться, – это естественный износ с общепринятым финалом.

Но тут, как вы понимаете, уже не до шуток.

Контрольная закупка

В далеком моем детстве водились конфеты, где на фантике была изображена девочка, дразнящая точно такой же конфетой собачку. Называлось это шоколадное лакомство «А ну-ка, отними!». А вспомнилось мне оно, вы не поверите, в связи с принятием закона о контроле за соответствием расходов чиновников их доходам. В период его обсуждения молва активизировалась чрезвычайно. Народ радостно воспринял тот факт, что госслужащих федеральных, региональных и муниципальных ведомств обяжут разъяснять, откуда они взяли средства на покупку, если ее стоимость превышает доход семьи за три года. Особое одобрение публики вызвала карательная мера: при выявлении несоответствия прокуратура через суд потребует обратить в доход государства незаконно приобретенную собственность.

В социальных сетях, телевизионных и радийных ток-шоу, газетных откликах и досужих разговорах граждане затеяли увлекательную игру «А ну-ка, отними!» (теперь вы уяснили «конфетный след»?). И с воодушевлением принялись придумывать ситуации, когда собачка так и не сможет урвать вожделенную конфету.

Ну, хорошо, говорили одни, закон предписывает впридачу к покупкам самого чиновника учесть приобретения дражайшей половины и несовершеннолетних детей. Но вот отпрыски постарше, состоящие не на подконтрольной госслужбе, а, наоборот, в бизнесе, купят папе с мамой трехсотметровую квартиру, – где тут нарушение? Кто видел, что перед входом в банк папа передал сыну портфель?