Книга Гадкие Крошки - Сэм Левеллин

— Очевидно, мы имеем дело с очень умными детьми, — заметила Примула.

— Весьма похвально, — проговорила Маргаритка, с трудом шевеля оцепенелыми губами.

Они прошли в следующую дверь. Здесь свет пробивался сквозь маленькие круглые окошки в куполе. На полу что-то неприятно шуршало.

— Брр! — вырвалось у Маргаритки.

— Одну минутку, — сказала Примула и извлекла из вещмешка жестяную коробку с печеньем.

По щиколотке Маргаритки что-то ползло. Оно обвило щиколотку, сжало, а потом поползло дальше, к колену. Оно было тяжелое и холодное. Даже сквозь специальные Толстые Нянины Колготки чувствовалось, что оно покрыто чешуей. Оно остановилось на уровне колена — должно быть, чтобы отдышаться, — и зашипело, как проколотая велосипедная шина.

— По моей ноге кто-то ползет, — произнесла Маргаритка голосом, тонким и пронзительным, как шило.

— Не иначе, шайка, — сказал няня Пит.

— Шайка? — переспросила Примула.

— Шайка, лейка, змейка, — рявкнула Маргаритка. — Может быть, снимете ее с меня?

— Няня, где твое хладнокровие? — подбодрила ее Примула.

Послышался скрип крышки, снимаемой с жестянки, и мягкий стук падающих на пол катышков.

— Что это? — спросила Маргаритка, стуча зубами.

— Мышки.

— Мышки?

— Особые мышки, — пояснила Примула. — Если быть точной, эссенция мышек. С почечным жиром, цементом и щепоткой обогащенного урана…

— Нечего их кормить, просто прогоните их.

— Десять секунд, — сказала Примула.

Когда ваше колено обвито чем-то длинным и холодным, возможно, коброй, вам не остается ничего другого, кроме как ждать. После этого Маргаритка была намерена бежать, бежать и бежать.

Тяжелая лента, обвивавшая ее ногу, ослабла. Потом что-то шмякнулось на пол. Потом что-то хрупнуло и послышался глотательный звук.

Примула чиркнула спичкой о зад своей Огнеупорной Няниной Юбки и сказала:

— Уснули на несколько месяцев.

На полу лежали три десятка змей. Маргаритка легко опознала их по своей «Детской энциклопедии гадов». Тут были по большей части королевские кобры, пяток гремучек и один маленький, но чрезвычайно смертоносный крайт. Все они вспучились посередине и выглядели сонными. Когда няня Пит пнул одну змею башмаком, та слабо застонала и рыгнула.

Маргаритка собрала в кулак остатки мужества.

— Вперед! — крикнула она.

Из-за двери послышался ответный крик. Вернее, не крик, а хриплый рев.

— Опаньки, — произнес Пит, как будто через силу. — У меня аллергия.

Маргаритка стремительно подошла к двери и повернула ручку. В этой комнате было совсем не темно, потому что это было что-то вроде оранжереи, и тропическое солнце яростно жарило сквозь высокий стеклянный потолок. Из мягкой земли росли настоящие деревья; их опутывали разнообразные ползучие растения. Было жарко, сыро и сильно пахло кошками. Причина запаха стояла нос к носу с Маргариткой. Тигр размером с лошадь, вздернул черную губу, оскалил клыки и страшно зарычал.

— Кис-кис, — сказала Маргаритка.

— Сейчас я буду чихать, — слабым голосом сказал няня Пит. — Я точно знаю.

Маргаритка сказала:

— Бедняга. На платочек. — И протянула няне Питу носовой платок с черепом и костями — их вышила своей проворной иглой Примула.

Тигр изготовился к прыжку.

— Ну, Примула?

— Минутку, я думаю…

Из вещевого мешка Примула вынула пучок зеленых листьев и протянула их Маргаритке. Та сунула их тигру. Тигр разинул пасть с десятисантиметровыми клыками и рыкнул. Потом понюхал листья. Глаза у него сошлись к носу, он лег на бок и по-дурацки замурлыкал.

— Чего это он? — спросил няня Пит. — Апчхи! Извините.

— Будь здоров, — сказала Примула.

— Что э-э-э… Пчхи? — сказал Пит.

— Кошачья мята, — пояснила Примула. — Пьяненький, пьяненький, пьяненький… — Она почесала тигру пузо, и тот благодарно завилял хвостом.

— Когда ты кончишь играть с животными, — сказала няня Маргаритка, — давай займемся делом.

Она живо провела их сквозь джунгли к двери в дальнем конце оранжереи, нажала на ручку и вошла.

За дверью была стеклянная лестница, в которой плавали форели. Наверху — игровая комната, откуда слышались звуки отчаянной свары. В комнате стоял промышленных размеров музыкальный центр, домашний кинотеатр с экраном во всю стену и несколько мотоциклов. Всё — сломанное. Среди разрухи слонялись трое детей. В мешковатых футболках, мешковатых джинсах и с грязными волосами до плеч. Они с ужасом уставились на нянь.

— Но вы же мертвые, — сказали дети.

— В самом деле? — сказала няня Маргаритка. — Так, голубчики. Кто будет убирать беспорядок?

— Не знаю, — сказал средний ребенок. — Мне всё равно.

— Начинайте прямо сейчас, — сказала Маргаритка.

— А когда кончите, я дам вам ужин, — сказала Примула.

— И очень вкусный, — сказал няня Пит, жуликовато подмигивая.

Меньший ребенок выступил вперед.

— Моих брата и сестру нельзя беспокоить подобными требованиями, — сказал он. — Мы, Блаа де Клаа, происходим от Хапсбургов, чтоб вы знали. Наши предки правили почти везде, почти что с начала времен. Ни один Хапсбург в истории не убирал своей комнаты. Эта идея настолько ниже нашего достоинства, что мы не можем разглядеть ее даже в лупу.

— Даже в микроскоп, — уточнил старший.

— Так было раньше, — сказала няня Маргаритка.

Ребенок насупился:

— Я не понял.

— Добро пожаловать на планету нянь, — пояснила Маргаритка. — Где вы будете сами убирать свою комнату. И кушать вкусный ужин, который приготовит вам няня Примула.

Ребенок снисходительно улыбнулся.

— Ошибаетесь, — сказал он.

Маргаритка вздохнула.

— Примула?

Примула выступила вперед с подносом, на котором лежали три крохотных пирожных. Она сказала:

— Отведайте это, о, наитишайшие и благороднейшие детки.

— Ну, раз надо… — сказал старший, глядя на пирожные довольно жадным взглядом.

Остальные двое вяло протянули руки, сунули пирожные в свои аристократические ротики, раскусили и проглотили.

И замерли.

Маргаритка прошла вдоль застывшей шеренги нерях. Она была гораздо ниже их. В нависающих над ней лицах ничто не шевелилось.

Маргаритка обернулась к Примуле:

— Что ты в них положила?

— Яйца. Сахар. Кукурузные хлопья. Шоколад…