Книга Солнце и ветер - Жюли Кошка

Продолжение отсутствовало. Дели явно сомневалась и, как будто ждала разрешения на то, чтобы продолжить.

«Дел, что случилось? Пиши, я волнуюсь».

Какое-то время девочка не отвечала. Стивен начал беспокоиться и гадал, что могло у нее произойти такого, о чем она захотела поговорить с ним как с врачом.

«Дел, не молчи. Я уже места себе не нахожу».

«Стив, у меня живот сегодня в школе весь день болел, низ живота тянуло. Я думала, съела что-нибудь, а вечером кровь увидела. Это ведь нормально? А живот болит еще. Сильно».

Стивен сразу не понял, какую кровь она имеет ввиду. И только поспешно отправив вопрос «Где ты увидела кровь?», понял, что Дели, скорее всего, говорит о месячных.

«На белье. И сейчас идет. Я не знаю, что делать».

Стивен медленно осознавал: у его Дели месячные. Ей двенадцать и это нормально. Она становится взрослой, становится женщиной. И он первый об этом узнал. Она сообщила именно ему. В висках застучало от волнения.

«Котенок, все хорошо. Это месячные или менструация по-другому. Я думаю, ты уже знаешь, что это такое. Живот может болеть. Выпей какое-нибудь обезболивающее. Только у папы спроси, сама таблетки не бери. И тебе прокладки нужны. Думаю, придется все-таки папу вытащить в магазин или аптеку и купить все необходимое».

Стивену стало досадно, что он не может сейчас быть рядом с ней в этот важный момент в ее жизни, не может помочь ей сделать все нужные покупки, последить за состоянием ее здоровья.

«Да, я знаю, что это. Мы в школе проходили, да и сама читала, и у девчонок в классе у некоторых есть уже, правда, мало у кого. Но все равно, когда у тебя самой, как-то теряешься и пугаешься. Сейчас к папе подойду. Только ему говорить все это неудобно. Жалко, что тебя рядом нет».

Последняя фраза вызвала у Стивена волну приятного ощущения, которая прокатилась по всему телу и ушла вниз живота.

«Хочешь, я папе позвоню?»

«Нет, я сама скажу. А то, как-то странно будет выглядеть, если ты ему сообщишь».

«Действительно, странно», – подумал Стивен.

«Если что-то будет беспокоить, и какие-то вопросы появятся, пиши или звони и все спрашивай. Хорошо?»

«Хорошо. Спасибо, Стив. Пошла к папе…»

Стивен откинулся на спинку кресла. Его охватило чувство осознания некоего свершившегося таинства. Дели стала взрослой… Женщиной… В душе царила смесь взбудораженности и непонятного смятения и в то же время чего-то необъяснимо и трепетно приятного…

* * *

Стивен пришел домой после ночного дежурства и срочной внеплановой операции. Дели как раз собиралась в школу, и он успел отвезти ее, а сам вернулся обратно. Он устал и не выспался и уже дошел до своей комнаты, где собирался поскорее лечь и отключиться от всего, как вдруг заметил, что дверь в комнату Дели приоткрыта. Конечно, он был здесь уже десятки раз после ее приезда, но сейчас девочки не было, а приоткрытая дверь как будто зазывала войти. И Стивен вошел. Все было как обычно, все было знакомо. За три месяца Стивен успел привыкнуть к изменившемуся интерьеру комнаты и уже не представлял его как-то иначе. Но, в то же время, стоя здесь в отсутствие Дели, он испытывал какое-то благоговейное чувство. Она жила здесь. Да, они жили в одном доме, под одной крышей, но именно здесь был ее уголок, ее мир, сюда она уходила, если хотела побыть одна и сюда убегала, когда обижалась на него. Каким-то совсем новым взглядом Стивен оглядел комнату. В основном переделкой этого небольшого пространства занимался он, а Дели просто соглашалась со всем, что он предлагал. Но он знал ее вкусы и учитывал их. После того, как Дели пришла в себя, она добавила сюда несколько штрихов. На стенах появились фотографии с изображением разных стран и уголков планеты. Дели всегда мечтала путешествовать. С родителями они практически никуда не ездили, но физическую невозможность где-то побывать она компенсировала собиранием картинок и фотографий понравившихся мест. Также на письменный стол она поставила в двух рамках фотографии мамы и папы. На фото они не были вместе. И когда Стивен повнимательнее разглядел эти фотографии, то заметил, что на рамке с изображением отца остались следы пальцев, а на стекле разводы, а рамка, в которой помещалось изображение Вирджинии, идеально чистая. Дели скучала по отцу… А на кровати лежала мягкая игрушка ленивца. Когда Дели было шесть лет, Стивен купил ей этого ленивца в магазине. Там было много симпатичных мягких игрушек, но девочка выбрала именно его и всегда спала с ним с тех пор. Она назвала ленивца Привет. Стивен удивился:

– Какое странное имя…

– И совсем ничего странного в нем нет. Просто когда здороваешься с кем-то, настроение становится радостным. Значит это имя тоже очень хорошее, радостное. Я буду называть его так, и настроениеу меня всегда-всегда будет хорошим!

С тех пор они оба часто приветствовали ленивца: «Ну, здравствуй, Привет! Привет! Как дела?» И настроение, в самом деле, становилось лучше.

По приезде сюда ленивец два месяца пролежал в ящике под кроватью, а теперь снова занял свое законное место на подушке девочки. И ночью охранял ее сны. Стивен провел рукой по его мягкой длинной шерсти. «Здравствуй, Привет!» И неожиданно позавидовал ему… Стивен еще раз обвел взглядом комнату и вдруг заметил в тумбочке альбом. Дели рисовала. Она очень любила рисовать карандашом. У нее получались неплохие городские пейзажи, и еще она любила рисовать портреты. Но Стивен давно не видел в ее руках карандаша и бумаги. Пару месяцев назад он предложил ей посещать художественную школу, но она отказалась, и он думал, что Дели пока забросила рисование. Но это был какой-то новый альбом. «Может, я просто не помню его, и это старые рисунки», – подумал он. Неудобно было брать без спроса вещи Дели, но Стивен все-таки подошел, вытащил альбом из тумбочки и открыл первую страницу. Там был его дом, фасад дома, нарисованный в мельчайших подробностях. Он перевернул лист. На него смотрело улыбающееся лицо миссис Хэнсон. Он перевернул еще страницу и увидел себя. Боль во взгляде и потерянность на лице. Дальше на всех страницах альбома, изрисованного почти до конца, были его портреты. Выражение лица менялось: то он был сосредоточен на чем-то, то взгляд казался отрешенным, ушедшим в себя, то выражение лица было печальным. Но везде, на всех портретах, на его лице лежала печать внутренней тревоги, а взгляд постоянно был обращен куда-то в сторону. И только на последнем портрете Стивен встретился взглядом с самим собой. Он улыбался веселой доброй улыбкой, темные волосы были немного взъерошены, как от ветра, а в глазах будто плясали солнечные зайчики. Внизу рисунка, прямо на его куртке, было размытое пятно, и бумага немного сжалась, словно ее намочили. Стивен провел рукой по этому пятну. Неужели она плакала над этим портретом?.. Стивен сам уже не помнил себя таким: веселым и жизнерадостным.

Каково же сейчас было Дели с ним?..

* * *

В альбоме было портретов двадцать, а может и больше. Дели постоянно рисует их. Стивен был потрясен. Что же она испытывает к нему? Может, ей не хватает общения с ним, которое было раньше, и ей очень одиноко. Или… Стивен опять вспомнил тот поцелуй, их единственный поцелуй. Он тогда уехал, и никто из них при разговоре больше не вспоминал о том происшествии. И Стивен представления не имел, была ли это обычная подростковая выходка, возникшая из неутолимого желания познавать новые ощущения, или это было чувство влюбленности. Девочки-подростки часто влюбляются в мужчин на много старше их. Но, если это так, то насколько это чувство серьезно? И если она, в самом деле, влюблена в него, то, как же ей сейчас больно от всего того, что он делает, как она терпит все это? Возможно, она мучается так же, как и он. Хотя, нет. Она же совсем ребенок. В этом возрасте любовь скорее платоническая. Ее ощущения, ее чувства, должно быть, совсем другие, но, наверное, не менее сильные и тоже причиняют ей страдания. И он не может ей помочь.