Книга В поисках бриллиантовой диадемы - Владимир Аверин

Вадик с интересом посмотрел на огромную кровать под балдахином — навесом из алого бархата, — словно почувствовал, что под ней лежит фальшивая диадема, вещь, которая изменит все его планы на ближайшие несколько дней.

А какой стиль мы выберем для рекламы духов «Дзинтарс»? — спросил Вадик, доставая из своей сумки фотопринадлежности.

Эпоху, в которой жили мушкетеры! — воскликнул Никольский, обошел кровать, раздвинул шторы на окне, щелкнул выключателем и посмотрел на своих «юных друзей».

Ах, как красиво! — всплеснув руками, восхищенно произнесла Дина.

—Что это? — удивленно поднял брови Вадик. За высоким окном с полукруглым верхом

вспыхнул солнечный день. Дина и Вадик увидели сад, огромные клумбы с желтыми и голубоватыми цветами, аккуратно подстриженные конусовидные деревца, растущие на одинаковом расстоянии друг от друга вдоль длинной аллеи; слева за окном тянулось соседнее крыло трехэтажного дворца, за ним, еще дальше, темнел длинный пруд с фонтанами.

Это Версальский дворец! В нем жили французские короли и королевы, принцы и принцессы! — сказал Никольский.

Вадик подошел к фальшивому окну и заглянул за него — там была стена, оклеенная старыми выцветшими обоями.

Вот это витрина! — восторженно сказал он, глядя на окна дворца, в которых отражалось золотисто-синее летнее небо. — Какая классная подделка! Кажется, что я сейчас во Франции!

Это как раз то, что нам нужно, — объяснил Никольский, указывая пальцем на стоящую в углу кровать под балдахином. — Представьте себе такую фотографию: прекрасная юная принцесса приподнимает легкий полог балдахина и высматривает в Версальском саду принца. Красиво?

Красиво, — согласился Вадик.

Итак. Принцесса у нас есть, — сказал Никольский и посмотрел на Дину. — Но принцессе нужна корона. Так как короны у нас нет, воспользуемся диадемой. Надеюсь, наша принцесса ее не забыла.

—Я принесла! — поспешила сказать Дина. Она была зачарована видом Версальского

дворца и умелой лестью Никольского. Она уже представляла свои фотографии на страницах самых лучших журналов мод.

Дина достала из сумочки голубую бархатную коробку с диадемой, мамину косметичку и обратилась к Вадику и Александру Венедиктовичу одновременно:

Мне надо подкраситься? — И, увидев недовольный взгляд Никольского, объяснила: — Я умею. Меня этому научил наш цирковой гример.

Никольский не хотел попусту тратить время, ведь его не интересовали фотографии, которые собирался сделать Вадик.

Нет, не надо краситься, юности косметика не нужна! — сказал он и подвел Дину к фальшивому окну, за которым сиял Версальский дворец.

Дина надела диадему, и Вадик начал фотографировать.

Уже после пяти минут позирования Дина стала раздражительной. Через десять минут она ругала Вадика за то, что он заставляет ее повторять одно и то же движение по сто раз. На пятнадцатой минуте она устало спросила:

Долго еще?

И тут подоспел Никольский.

Еще несколько кадров и все, — сказал он и предложил: — А что, если мы попробуем сместить диадему немного вперед, на лоб нашей принцессы. Как писал Пушкин: «А во лбу звезда горит!» Мне кажется, так будет красивее!

Никольский подошел к Дине, собрался поправить диадему, но сделал какое-то неловкое движение и уронил ее. Диадема упала на пол и закатилась под кровать.

Ох, простите меня, принцесса! Приношу тысячи извинений! — Никольский нагнулся, пошарил рукой под кроватью, достал оттуда диадему, сдул с нее пыль, протер платком и своими руками водрузил на голову Дины: — Еще два-три кадра и хватит, — сказал он Вадиму, пальцы Никольского подрагивали.

Вадик еще несколько раз щелкнул затвором фотоаппарата, вынул кассету с отснятой пленкой и произнес:

Вот и все.

Дина с облегчением вздохнула и села на кровать.

Вы устали, принцесса? Позвольте мне за вами поухаживать. — Александр Венедиктович осторожно снял с головы Дины диадему и собственноручно положил ее в коробку. — Спасибо вам, мои юные друзья! Вадим, могу я поинтересоваться, когда будут готовы фотоснимки? — спросил он таким тоном, словно это его действительно интересовало.

Завтра.

Прекрасно! — Никольский достал из кармана своего пиджака бумажник, отсчитал несколько купюр и передал их Вадику со словами: — Как и договаривались, это вторая часть. — Потом он отсчитал еще несколько купюр и протянул их Дине: — А это вам, юная принцесса.

Не надо, вы что?! — нахмурилась Дина, убирая в свою сумочку коробку с диадемой.

Никольский посмотрел на Вадика и развел руками.

Это работа, — объяснил его жест Вадик и пересказал Дине слова Александра Венедиктовича: — Всякая работа должна оплачиваться, иначе это не работа, а игра, а мы тут не играем, а работаем, понятно?

Пожав плечами, Дина взяла деньги и положила их в свою сумочку рядом с коробкой с фальшивой диадемой.

— Итак, я позвоню вам завтра. Надеюсь, снимки будут готовы? — спросил Никольский у Вадика.

Ситников заверил его, что все будет сделано в срок.

Проводив «юных друзей», Александр Венедиктович опустился на колени перед кроватью, пошарил под ней рукой и достал настоящую диадему. Его нисколько не встревожило то, что на диадеме была выгравирована дарственная надпись. Он добился того, чего хотел: подлинная диадема в его руках, а остальное — дело техники.

Вынув из кармана трубку сотового телефона, он вызвал машину с грузчиками. Эта машина стояла за углом дома, в котором только что закончилась фотосъемка, а грузчики, не подозревая ничего плохого, все это время ждали приказания погрузить мебель в машину и отвезти ее обратно в магазин «АНТИК».

Глава VII СКОРОСТЬ — ЭТО ДРАЙВ!

Попрощавшись с Никольским, Дина поехала домой, ей надо было положить диадему в сейф, а Вадик пошел на Арбат, чтобы купить родителям подарки со своего первого заработка.

Он долго бродил по улице, заходил в магазины, приценивался, выходил, снова возвращался, никак не решаясь сделать покупку. Наконец он зашел в магазин «Часы», решительно обратился к продавцу и попросил подобрать двое недорогих часов: мужские и женские.

Заплатив деньги в кассу, он подошел к граверу, который^работал в том же магазине, и попросил сделать на часах дарственные надписи.

Как всегда, в нужный момент фантазии не хватило, и надписи получились из тех, которые обычно пишут на траурных венках: «Дорогому товарищу. От коллег по работе», «Старому другу. От старых друзей», «Любимой учительнице. От любящего класса».