Книга Дом, который построил… - Елена Тат

– Пойдемте, я вас доведу до дома, – вежливо предложил он, поддерживая ее.

Анна бормотала что-то невнятное в ответ, чувствуя, что никакие усилия воли ей уже не помогают и с минуты на минуту она отключится.

Он заглянул в ее сонное лицо с полуприкрытыми глазами за прозрачными стеклами крупных очков, потом молча перекинул ее руку себе за шею, открыл калитку и повел, практически понес ее через парк. У двери она нащупала в кармане ключ и протянула ему. И это было последнее, что она успела сделать перед тем, как уснуть мертвецким сном.

***

Проснулась Анна очень рано, еще затемно, но долго неподвижно лежала, бездумно глядя в четкий квадрат не имевшего пока штор окна. Из-за невысоких, далеких, покрытых лесом гор медленно и величественно поднималось солнце.

Еще по-ночному густая, тягучая тишина доносила сквозь приоткрытую створку окна свист первой электрички, прибывающей на станцию у самых предгорий, мычание коров на далекой ферме, шуршание листьев, тяжелых от росы и гомон леса, просыпающегося навстречу рождающемуся новому дню.

– А вы тут будете одна? – спросила её как-то Йитка.

– Ну, да, пока одна, а потом, когда сделаю ремонт, мои родители сюда переедут.

– Совсем одна в таком большом доме среди леса? – Йитка испуганно округлила глаза. – Я бы не смогла! Ни за что!

– Почему? Чего же тут бояться?

– Я боюсь темноты и одиночества. И еще приведений. Вдруг они там есть.

– Ты что же, когда-нибудь видела приведение?

– Нет, но всякое бывает. Вилла столько лет стояла необитаемая. Вполне мог кто-то и поселиться, кто-то другой…

– Надеюсь, что это не так, – улыбнулась Анна, – иначе кроме строителей мне предстоит общаться еще и с охотниками за приведениями, а мне бы этого вовсе не хотелось. Лишние траты, сама понимаешь.

– Ну, да, поверьте, строителей вам будет достаточно, – белозубо засмеялась Йитка. – Когда мои родители перестраивали наш дом, у дедушки едва не случился инфаркт, так он перенервничал, ругаясь с рабочими. А бабушка говорит, что они все жулики.

– Ого, веселые же ты мне перспективы рисуешь, однако… Все же, я надеюсь, что у меня до инфаркта дело не дойдет.

– Да, наверное, – пожала плечами Йитка, – вы ведь еще молодая.

За все время, проведенное здесь, Анна ни разу не испытала страха, ни разу не задумалась об опасности, не страдала от одиночества. Как ни странно, все эти чувства больше присущи были ей в Москве, где она, даже запираясь на хитроумные замки и бронированные двери, никогда не чувствовала себя полностью в безопасности…

Наблюдая, как розовый перламутр зари высветляет небо, как постепенно, словно проявляясь на фотопленке, проступают и приобретают краски, очертания окружающего мира, она медленно воскрешала в памяти прошедший, не слишком удачный день и досадные обстоятельства нового знакомства. Да уж, особо похвастаться было нечем…

Анна поднялась, и села в постели. Она была полностью одета, только мокасины стояли на полу. Не было никаких сомнений, что до кровати племяннику пана Рыхты ее пришлось тащить на руках. Анна тяжело вздохнула.

«Слава Богу, что хоть родители не видели этого позора. Вот уж прославлюсь теперь на всю округу, – с тоской подумала она. – Придет ко мне теперь прочная международная слава… придет, откуда не ждали… тьфу ты, вот напасть…»

Анна сунула ноги в мокасины и прошлепала по гулким коридорам в ванную. Она открыла кран и стала с наслаждением и облегчением умываться, зная наверняка, что в этот момент где-то в подвале из дырявых труб усиленно льются потоки воды.

«Да ну и пусть! – мстительно, почти со злорадством подумала она, – Пусть льет! И вообще, пошло все оно к черту! И этот дом, и его подвал, и все это проклятое место! Пропади оно все пропадом! Пусть его затопит и он, наконец-то, рухнет! И тогда уж точно все кончится и никто больше не станет морочить мне голову!»

Анна снова легла в постель и свернулась калачиком. Спать ей совсем не хотелось, но голова была тяжелая и болела. Да и все тело болело и ныло, словно накануне кто-то жестокий и неизвестный использовал ее вместо боксерской груши. Полежав еще немного, беспокойно ворочаясь с боку на бок, она, когда за окном окончательно рассвело, встала и пошла варить себе кофе.

В условиях ее аварийного быта это была непростая процедура, но Анна уже к ней приспособилась и справилась довольно быстро. С чашкой в руке она вернулась в свою спальню, единственную комнату, где была хоть какая-то мебель, и присела к столу. На листе бумаги большими буквами было четко написано по-чешски: «Завтра в 9-00 буду у вас. Адам».

Анна бросила листок обратно на стол и пригубила кофе.

Никого видеть ей категорически не хотелось, а уж тем более этого Адама, перед которым вчера так некстати опозорилась. Теперь она, общаясь с ним, все время будет об этом думать и сгорать со стыда. И зачем ей все это? Чего ей в Москве не сиделось? Чего не хватало?.. Воистину, не знала бабка хлопоту, купила порося…

Анна допила свой кофе и отыскала мобильник. До девяти была еще уйма времени. В принципе, нужно было хоть как-то привести себя в порядок, хотя бы ради приличия. Она не пошла к Клаусам за водой, а решила в этот раз использовать питьевую, из канистр. Какая теперь разница? Все равно она здесь последний день и больше ей тут уже ничего не понадобится. Хватит с нее этой мороки. Довольно, сыта по горло.

И Адам Свобода тоже не понадобится ей со своими услугами, но отказаться от них, как и подобает порядочному человеку, нужно вежливо и аргументированно. Ведь это не он к ней напросился, а она сама просила помощи. Нельзя же просто так сказать, мол, я передумала, ничего мне уже не надо. Это будет, конечно, честно, но как-то не по-взрослому, не серьезно. А несерьезностью она никогда прежде не грешила. Принципы есть принципы…

Анна села за стол и при помощи словаря и справочника составила целый список провокационных вопросов «на засыпку». План был такой: полностью завалить молодого строителя, как на экзамене, этими вопросами. А когда он растеряется, утратит свою веселость и будет мямлить в ответ нечто невразумительное, тут-то она и скажет ему, мол, извините, пан Свобода, очень хотелось бы с вами сотрудничать, то да сё, но, сами же видите, что для вас это – тонкий лед. На том и разойдутся с миром.

А потом, наверное, нужно будет все-таки позвонить Василию и договориться на счет этого критического подвала, будь он не ладен.

По цене он наверняка что-то уступит, как-никак бывший соотечественник. Или не звонить… ведь решила же уже уехать… Ладно, дальше видно будет. Бросать начатое дело ведь тоже несерьезно…

Анна, заглянув в шкаф, критически осмотрела свой жидковатый гардероб, часть которого пребывала в отеле, и после недолгих раздумий переоделась во все черное, чтобы выглядеть строже и суровее. Затем наложила едва заметный макияж, водрузила на нос очки и стала ждать девяти часов, прохаживаясь из угла в угол и заучивая свою речь.