Книга Раздвоение чувств - Натали Митчелл

Слегка подвинувшись, он опять попытался погладить меня по голове, будто лишь сейчас выяснил, что я — несчастная сиротка. Но теперь я уже была настороже. Едва его рука потянулась ко мне, я хлестнула по ней.

— Руки прочь, Том Брэдли! Не смей ко мне прикасаться. Никогда.

Он разочарованно вздохнул:

— А я-то подумал, что ты обрадовалась, когда я вернулся…

Пришлось согласиться:

— Я и обрадовалась. Потому что считала, что обошлась с тобой резко, и хотела загладить свою вину. Но с тобой, видно, иначе нельзя. Дашь тебе палец, ты всю руку отхапаешь.

— Ты никогда не дашь мне руку…

Я насторожилась:

— В каком смысле?

— В смысле — руку и сердце.

Произнесено это было с таким тоскливым и одновременно простодушным видом, что я так и покатилась со смеху. Захлебываясь, я простонала:

— Том, ты что, жениться на мне собрался?!

Он невозмутимо ответствовал:

— А почему бы и нет?

— Да с какой стати мне выходить за тебя замуж? Ты сам-то подумай! Ой, Том, уморишь ты меня…

— Я был бы тебе верным мужем, — произнес он таким тоном, что мой смех сразу скукожился.

Я произнесла виноватым тоном:

— Верность — это здорово. Но ведь это не все.

— Нет, — подтвердил он. — Все — это любовь. Верно? Я бы очень любил тебя.

— Том, о любви не говорят, как о чем-то, что может быть. А может и не быть… Любовь или есть, или ее нет. Сейчас. Не в будущем.

Он попытался рассуждать здраво:

— Но ведь все только и пишут о том, что любовь проверяется временем.

— Пишут. Но чтобы что-то проверить на прочность, надо это хотя бы иметь. Согласен? Как можно проверить временем то, чего вообще нет?

Но Том возразил:

— Есть.

Это заставило меня смутиться.

— А ты еще говорил, что я — фантазерка. Твои фантазии куда опаснее, чем мои.

— Это не фантазия. Это… Ну, как? Реальность. Это самая настоящая реальность.

Мне вдруг стало не по себе, как будто на моих глазах оскверняли картину Леонардо.

— Нельзя бросаться такими словами, Том.

— Я и не бросаюсь, — обиженно заспорил он. — Я говорю как есть. Я же тебе говорил, что всегда выкладываю все как есть. Почему ты не веришь?

— Потому что мы встретились два часа назад!

Поглядев на часы, он поправил:

— Уже три.

— Ну, три! Разве это меняет суть дела?

— Нет?

— Любовь с первого взгляда бывает только в кино, Том. Или в книгах моего отца.

Он покачал головой:

— Не только. Моя сестра именно так и влюбилась — с первого взгляда.

— Неужели?

— Она даже не знала, кто он.

Я буркнула:

— Смело. И кем же он оказался?

Ответил Том не сразу и как-то не очень уверенно, как мне показалось:

— Учителем.

— Она была его ученицей?

— Нет. Это было всего полтора года назад, она уже закончила школу.

Я прикинула в уме:

— Полтора года? Когда же она, интересно, успела родить двоих детей?

Мне показалось, что на какой-то миг он смешался, и хотела уцепиться за это, но Том уже пояснил:

— Она… Они… У нее близнецы. Мальчик и девочка. И оба похожи на нее.

— Здорово, — отозвалась я с сомнением.

На самом деле это казалось мне сущим адом: два младенца одновременно, да еще похожих, да еще разного пола… Меня едва не передернуло.

— И что этот учитель ее бросил?

Том неопределенно заметил:

— Бывает.

— Почему же ты не знаешь точно, где она?

Что-то не состыковывалось… Их бесконечная преданность друг другу и это ее отбытие в неизвестность. Если уж к кому она и должна была броситься в трудную минуту, так это к брату. Хотя бы позвонить. Если только… Если он не достал ее так, что она кинулась в это замужество, как в омут. И только потом поняла, что это действительно омут.

— У меня нет телефона.

— Как это — нет телефона?

Вот уж не думала, что столкнусь в жизни с человеком, у которого нет телефона! Минуту назад я считала, что телефон теперь есть у каждого жителя земли, начиная с трехлеток. Ну может, только в африканских племенах по одному сотовому на всех. У вождя.

— Том, ты и впрямь вышел из прерий…

— У меня никогда не было лишних денег, — сухо пояснил он.

— Телефон в наше время — это предмет первой необходимости, — назидательно произнесла я. — Я вообще не представляю, как без него жить?

Том пожал плечами:

— Ничего. Живу как-то.

— А что, если, например, ты попадешь в беду? Как ты позовешь на помощь?

— Никак. Я постараюсь сам выпутаться.

— Но легче же…

— Если кто-то помчится тебя спасать, рискуя своей жизнью?

В груди у меня похолодело от этих слов. Дождливый вечер, темнота, отцовский «мустанг» мчится по невидимой дороге к тому проклятому месту, где заглохла моя машина. Если б у меня не было с собой телефона…

— Откуда ты знаешь? — вырвалось у меня.

Еще несколько секунд он смотрел на меня с холодным презрением (мне это не почудилось, так и было!), потом опустил глаза.

— Я просто сказал, что можно обойтись и без телефона. Только и всего.

Но мне не показалось, что «только и всего». И почему-то захотелось поскорее уйти отсюда. Из самого любимого уголка этого мира, где без моего разрешения поселилось нечто неприятное. Даже страшноватое. Куда я собиралась направиться? Где мне могло полегчать? Не было такого места на этой земле.

Я знала это, и все же встала и пошла прочь, не пригласив Тома последовать за собой.

— Куда ты? — крикнул он мне вслед. — Эшли! Я тебя чем-то обидел?

Я даже не отозвалась. И ни разу не оглянулась. Больше всего мне сейчас хотелось, чтобы Том не догонял меня. Чтобы он остался в отобранном у нас раю, в этом потерянном дне, в который мне не хотелось возвращаться. Не хотелось вспоминать.

И вместе с тем было что-то пугающее в том, что он не пойдет за мной следом. Точно, если я выпускала его из внимания, Том становился еще опаснее для той жизни, которую я выбрала. Нет, которая сама выбрала меня. Для моего одиночества.

5

Я не пошла домой, чтобы Том не обхитрил меня и не встретил у ограды своей полудетской, полумужской улыбкой, против которой трудно устоять. Если разобраться беспристрастно, ничего плохого он мне не сделал, ничем не обидел, а если и всколыхнул чувство вины, не дающее мне покоя, то это ведь произошло случайно.