Книга Эльдорадо - не награда - Алексей Лютый

– А у тебя что, горит где-нибудь? Сейчас остужу, – пообещал он.

– Мне простои не оплачиваются, – попытался было возмутиться лепрекон, но, разглядев, наконец, что написано на физиономии омоновца, смирился. – Да спорьте, сколько хотите. Я уж лучше останусь с невыполненной нормой, чем с пособием по инвалидности.

– А вот это правильно, – почти с горбачевскими интонациями похвалил возницу Рабинович. Тот, готовый уже абсолютно со всем соглашаться, молча кивнул.

Впрочем, больше задерживаться на поляне путешественники не стали. И причин для этого не было, да и в гостиницу с отличной русской банькой и холодным разливным пивом друзьям страшно хотелось побыстрей попасть. О чем они лепрекону и заявили. То есть не о своих желаниях, конечно, а о намерении попасть в гостиницу. И вот тут выяснилось, что есть еще одна проблема, мешающая друзьям отправится в путь, – единорог!

Забираясь в карету, все трое даже не вспомнили о том, как жутко ненавидят Попова все парнокопытные существа параллельных миров. Начиная от обычных лошадей, кончая кентаврами, все они так и норовили Андрею насолить. То за ляжку пытались кусать, то плевались без причины, а иногда и лягнуть могли.

Единорог, являвшийся согласно учению о происхождении видов местного Дарвина, был парнокопытным. Поначалу, пока Андрей стоял довольно далеко от кареты, рогатый конь его старался игнорировать и заниматься собственными делами вообще и принятием пищи в частности. Ну а когда Попов решил залезть в карету, несчастное животное потеряло покой, голову и содержимое своего желудка. Причем последнее сделало так метко, что Попов оказался изгажен с ног до головы. На несколько секунд после этого поляну поглотила гробовая тишина, а затем под жуткий гогот Жомова с Рабиновичем Андрюша бросился драться с единорогом.

Бой получился на славу. Изгаженный Попов на всей возможной скорости таранил головой единорога. Тот, решив не остаться в долгу, попытался лягнуть криминалиста, но в силу того, что был запряжен в карету, попал копытом по колесу и сломал его. Клюнувшая вниз одним углом карета сбросила с сиденья лепрекона, который весьма эффектно приземлился в те остатки содержимого желудка единорога, которые умудрились не долететь до Попова. Возница заорал благим матом, слушая который любой удивился бы, как может этот персонаж западного фольклора знать столько исконно русских выражений.

Попов тоже заорал. Но не ради солидарности с лепреконом, а оттого, что, идя второй раз на таран, поскользнулся и пролетел мимо наглой животины, зацепившись воротником за рог данного существа. Рогатый конь тут же воспользовался полученным преимуществом и, решив раз и навсегда покончить с заклятым врагом парнокопытных, принялся мотать башкой из стороны в сторону, надеясь звездануть Андрюшу всей фигурой тела о ближайший дуб.

Может быть, это у единорога и получилось бы, но обиженный Попов заорал так, что первый же дуб, стоявший на его пути, рухнул, повалив на землю парочку своих ни в чем не повинных собратьев.

Рогатый конь попытался швырнуть Попова на соседние дубы, но не рассчитал амплитуды. И вместо того, чтобы ударить криминалиста головой о дерево, закинул его себе на спину. Ну а если учесть, что Попов в это время орать не переставал, то вполне понятно, почему единорог заработал легкую контузию вкупе с сотрясением мозга и как подкошенный рухнул на землю. Только тогда Андрюша смог твердо встать на ноги и уставиться на помирающих со смеху коллег.

– И какого хрена вы ржете, менты поганые? – заорал он так, что Рабинович с Жомовым тут же покатились по траве. Правда, теперь не от смеха, а от звуковой ударной волны. Смех с них тут же Андрюшиным криком и сдуло.

– Сам ты ментяра, блин, – обиделся Жомов, поднимаясь на ноги. – Еще раз свой тортопережевывающий комбайн на меня разинешь, я тебе туда оба своих берца вобью. Вместе с носками.

– Во-во. А я помогу, – согласился с ним Сеня, растирая уши. – Какого хрена ты нас оглушить решил? Мы-то тут при чем? Мы на тебя, что ли, гадили?

– Еще бы вы гадить начали. Всех бы тогда убил, – буркнул Попов и, сорвав пук травы, принялся стирать с себя следы пищеварения единорога.

Всё еще ухмыляясь, правда, теперь сочувственно, а не издевательски, Сеня с омоновцем принялись помогать Андрюше приводить себя в божеский вид. Они, конечно, криминалиста не оттирали, но растительностью для этой цели снабжали его беспрестанно и даже уговаривали сильно не расстраиваться. Дескать, хоть и не все парнокопытные свиньи по форме, но по сути – поросята, как минимум. Это, впрочем, мало утешало несчастного криминалиста. А когда Жомов неудачно предположил, что Попов еще должен радоваться, что на месте единорога не оказался носорог, Андрей чуть не накинулся на него с кулаками. И за этой суетой все как-то забыли о лепреконе.

– Ну и кто мне за всё это платить будет? – писклявым голосом напомнил тот о себе, обводя руками покореженное такси и бездыханного единорога.

– Оберону вашему счет пришлешь, – прежде чем Жомов успел на пальцах разъяснить вознице формы и способы оплаты, используемые омоновцами, ответил лепрекону Рабинович. – Он тебе всё и оплатит.

– Как же, дождешься от него, – прогундосил таксист.

– А ты мне еще поплачься тут в бронежилет, – рявкнул на него Ваня. – Нужно учить свою лошадь гадить только в специально отведенных местах. Ясно? И еще спасибо скажи, что мы тебя под суд за оскорбление мундира не отдали.

– Спасибо, – безропотно согласился лепрекон.

– Засунь себе это спасибо туда, откуда у тебя эта рогатая лошадь вылезла! – не успокоился омоновец и прежде чем возница сообразил, что и куда нужно совать, добавил: – Тачку нам сюда другую пришли. И на этот раз чтобы она на бензине, а не на траве работала. Ясно?

– Не могу, – скривясь, как от зубной боли, заявил возница. – Сегодня весь транспорт из парка по объектам расписан. Ни одного свободного такси нет. Меня к вам на целый день выделили.

– Че-го?! – оторопел Жомов и начал отстегивать от пояса дубинку. – Сейчас я тебе покажу, чем трамвай от пылесоса отличается.

– Вань, да отстань ты от него, – вступился за лепрекона Попов. – Не видишь, он сейчас плакать начнет.

– Во, блин! – удивился Иван, но дубинку спрятал. – За этого дурака еще заступиться хочешь, а он всем кисельным барышням сопли мундиром вытирает.

– Кисейным, – поправил его Рабинович. – И потом, любая барышня сразу повесилась бы, если бы Андрюша ей таким мундиром попытался сопли вытереть, – а затем посмотрел на возницу. – Колымагу свою починить можешь?

– Могу. Но это немало времени займет, – шмыгнув носом, дабы не портить о себе впечатление, ответил лепрекон.

– Вот и приступай, – скомандовал ему Попов. – И заодно лошади своей все отверстия, кроме дыхательных, заткни.

Поначалу, вспомнив о том, как во время прошлого визита российских милиционеров в Эльфабад в ответ на требование покормить кабан любезно оторвал собственную ногу, Андрюша предположил, что и колесо кареты можно регенерировать подобным образом. Но оказалось, что в столице эльфийского мира на такое способны только живые существа. Растения и те регенеративными свойствами в полной мере не обладали. Правда, сама экосистема здесь была какая-то слишком хитрая, упавшие деревья мгновенно рассыпались в прах, труху смыло легким дождичком, кстати, аккуратно обошедшим людей стороной, и под его капель прямо на глазах вымахали новые, точно такие же.