Книга Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него - Ирвин Кэбот

Многие из арестованных были приговорены к длительному тюремному заключению. Последствия террора и порожденного им страха сказывались в течение ряда десятилетий, и в целом ослабили организованное рабочее движение в США.

Самым парадоксальным образом «особое внимание» ФБР к американской компартии отозвалось несколькими десятилетиями позже — подробнее об этом в главе «Соло». Противодействие социально-политическому радикализму продолжалось многие годы. Возможно, этому направлению уделялось даже слишком много внимания. Напряженная борьба против коммунистической партии США продолжалась и тогда, когда ее реальное влияние стало ограничиваться 4% сторонников, причем индустриальные рабочие составляли едва треть общего числа коммунистов, и реальной опасности для политической системы уже никак не представляли. Однако на том направлении деятельности службы безопасности, которое непосредственно входило в его компетенцию (а ФБР отвечало за борьбу со шпионажем и диверсиями внутри страны), она оказалась не на высоте и в ряде исторических периодов, в том числе и весьма важных, пережила несколько весьма болезненных провалов.

КОНТРРАЗВЕДКА— 1

Трудности были на всех направлениях работы американской контрразведки, которая осуществлялась также силами армии и флота. К тому времени, как в апреле 1917 года война была, наконец, объявлена, в Америке имелся крупный специалист по разведке — полковник Рольф ван Деман. Этот усердный и образованный офицер — «отец американской военной разведки» — долго и тщетно боролся за признание разведки особым отделом генерального штаба, но силы и средства на этом участке обеспечения национальной безопасности были недопустимо малы. Еще в 1916 году ван Деману, тогда еще майору, в виде особой уступки в связи с напряженностью мировой обстановки разрешили взять себе в помощники канцеляриста. В 1917 году ван Деман и подполковник Александр Кокс составляли весь личный состав главного штаба разведки армии Соединенных Штатов. Такое положение продолжалось до тех пор, пока в подражание союзникам и при участии иностранных советников, не началось коренное и быстрое расширение разведывательной службы. Создавая, наконец, самостоятельную военную разведку, военное министерство назначило начальником американской ставки во Франции полковника — позднее генерала — Денниса Нолана, а начальником разведки в Вашингтоне — бригадного генерала Мальборо Черчилля. Это не означало смещения ван Демана, ибо во время войны он нес другие, не менее важные обязанности.

Военная секретная служба начала развивать свою деятельность в американской экспедиционной армии лишь перед самым окончанием войны. Наиболее успешной отраслью американской контрразведки во Франции было наблюдение за… американцами. В каждой роте любого батальона, отправленного за море, был свой осведомитель, ответственный не перед своим командиром, а только перед другим офицером, специально уполномоченным на наблюдение за «состоянием военного духа». Они же обязаны были следить за состоянием духа и лояльностью солдат, за неприятельским шпионажем и т. п. В многоязычной армии, находящейся на расстоянии нескольких тысяч миль от дома и набранной лишь частично на основе всеобщей воинской повинности, можно было предвидеть случаи измены, шпионажа и неповиновения. Правда, ничего особо серьезного в этом отношении не произошло: но это обстоятельство, пожалуй, больше свидетельствовало о нравах самих солдат, чем о бдительности молчаливых наблюдателей.

Подозрительность — эта «душа контрразведки» — являлась, разумеется, и основой деятельности секретных служб США за границей. Американская морская разведка состязалась с армейской и секретными службами всех стран Антанты в составлении всевозможных списков «подозрительных лиц». В одном таком списке, который составлялся во Франции целым отрядом работников контрразведки, ответственных за контроль портов, значилось не менее 145 000 фамилий. Американский морской список побил рекорд для За-паяного полушария: в нем было 105 000 фамилий. Когда этот исполинский каталог подозрений был отпечатан за казенный счет, президент Вильсон приказал его уничтожить. После этого некий гражданин, исполненный патриотического пыла, пожертвовал более 10 000 долларов на снабжение морской разведки четырнадцатью карточными каталогами; их печатали пятьдесят особо проверенных машинисток. Таким образом, и драгоценные списки были спасены, и приказ, отданный свыше, исполнен…

Что касается работы непосредственно в США, то это была борьба с немецкой агентурой. Германский посол граф фон Берн-сторф уже к августу 1914 года создал в США хорошо функционировавшую сеть шпионажа и саботажа. В этом деле участвовали и такие видные немецкие дипломаты, как Бой-Эд и Франц фон Папен. Через пять месяцев после начала войны кайзеровский генеральный штаб дал им «зеленую улицу». В секретном предписании из Берлина говорилось: «В США диверсии должны распространяться на все предприятия, поставляющие военные материалы… Однако компрометировать посольство ни в коем случае недопустимо».

Вскоре в различных пунктах США стали взлетать на воздух склады боеприпасов и военные заводы, запылали военные объекты; на транспортных судах с военными материалами, плывших в Англию или во Францию, в открытом море вспыхивали пожары. Причины оставались таинственными: поджигатели и диверсанты постоянно ускользали.

Но все это были лишь цветочки по сравнению с тем, что произошло 30 июля 1916 года. Тогда на Блэк-Том-Айленд — перевалочном пункте нью-йоркского порта для транспортировки в Европу, — взорвалось 2 тысячи тонн динамита. Взрыв был слышен в радиусе до ста километров; в Манхэттэне, Бруклине и Джерси-Сити вылетели оконные стекла, погибло четыре человека. За этим взрывом последовали другие, не менее мощные. В Кингсленде диверсанты незаметно проникли на снарядный завод и устроили там взрыв, — нанесенный ущерб составил многие миллионы долларов. А в Уинсборо взрывом был разрушен мост, связывавший США и Канаду. В том, что все это — дело рук германских агентов, сомнений не было. БР оказалось бессильным противостоять диверсиям. Организацию взрывов приписали Биллу Хейвуду и его товарищам по ИРМ. Однако от их ареста все же пришлось воздержаться — доказательная база практически вовсе отсутствовала, — и ограничиться пока лишь распространением слухов.

Успехи германской разведки в США пришли не сами собой. Этому в значительной мере содействовали заблаговременно засланные агенты, причем нередко они даже занимали в США влиятельные посты, например, в редакциях газетного короля Уильяма Рандолфа Херста. Тогдашний шеф ФБР Биласки имел в руках документальные доказательства, но с головы всесильного газетно-журнального цезаря, лично замешанного в шпионской деятельности, не упал ни единый волос. Херст принадлежал к числу властителей страны, а значит, влияние, которым он пользовался в тот период, налагало табу на любое подозрение в измене родине. Кое-каких мелких рыбешек ФБР все же выловило, однако прямую связь Херста с Массачусетс-авеню (1435—1439, в Вашингтоне), где помещалось германское посольство, до апреля 1917 года доказать не удавалось. Как, впрочем, и впоследствии — почему-то весьма дотошная американская юстиция, проанализировав реальные улики, не стала добиваться привлечения Рэндольфа Хер-ста-старшего к ответственности.