Книга Изгнанница. Поединок чести - Рикарда Джордан

Флорис рассмеялся.

— Иногда мне кажется, что я слышу голос Дитриха, когда юноша употребляет такой наставительный тон. У него такой же ясный ум, как и у его отца.

— Однако, слава богу, он обладает сильным ударом, — добавила Герлин. Она искренне любила своего первого супруга, но ей приходилось постоянно опекать Дитриха в течение их недолгого брака. Юноша был не по годам умным, но имел слабое здоровье и чрезвычайно неумело владел оружием любого вида. — Но читай же дальше!

«На самом деле он здесь, чтобы поддержать меня в битве за Лауэнштайн, когда придет время. Причем я все чаще задаюсь вопросом: разве теперь не слишком рано? Старшие рыцари говорят, что мне нужно набраться опыта, чтобы сражаться с господином Роландом. Но кронпринц заявил, что я должен собирать войско. А теперь и господин Рюдигер…»

Флорис прервал чтение, заметив, как побледнела Герлин. Пришло ли уже время? Чуть ли не с момента рождения Дитмара он и Герлин занимались его подготовкой к этой битве. После смерти его отца Герлин пришлось бежать из Лауэнштайна с маленьким ребенком. Роланд Орнемюнде, дальний родственник, захватил крепость, и Герлин удалось укрыть маленького Дитмара в безопасном месте только благодаря тому, что она вовремя сбежала, подвергаясь серьезной опасности. Ее «Одиссея» наконец завершилась в Лоше — вдали от франконских земель, где располагался Лауэнштайн. Крепость принадлежала епископству Майнца, однако епископ не проявил большого интереса к судьбе Герлин и не собирался поддерживать ее в споре за по праву принадлежащие ей земли. Это касалось также и всех остальных дворян Франконии, равно как и немецкого кайзера. Пока захватчик платил налоги — а, похоже, так и было, — епископу было все равно, кто управляет крепостью.

И все же Роланд официально не был признан хозяином Лауэнштайна, даже после того как он женился на Лютгарт, вдове отца Дитриха. Рыцарское сословие игнорировало Роланда Орнемюнде, но не пыталось изгнать его из крепости. Герлин лишь получила несколько предложений отдать сына на воспитание при крупнейших дворах, чтобы он вырос сильным и достойным рыцарем. Но о возвращении своих владений ему нужно было позаботиться самому. И это должно было произойти еще не скоро. Или все же уже вскоре?

Герлин потерла лоб. Хорошо, что Дитмар прошел обряд посвящения в рыцари. Но ведь он все еще почти ребенок…

«…господин Рюдигер, который действительно серьезно за меня взялся, чтобы подготовить к битве с захватчиком моей крепости. Я чрезвычайно благодарен ему за это, но я был почти рад, что поездка в Майнц даст мне временную передышку. Как вы наверняка знаете, Фридрих Штауфен еще до праздника Пасхи будет коронован. Для участия в церемонии король Филипп отправляет туда кронпринца и эскорт из рыцарей. Меня также избрали одним из сопровождающих господина Людовика, и господин Рюдигер тоже присоединится к нам. Надеюсь, появится возможность выпросить короткий отпуск, чтобы я мог взглянуть на крепость Лауэнштайн. Во всяком случае, так говорит господин Рюдигер, и мне эта мысль, разумеется, не дает покоя. Прошу вас помолиться за наше безопасное путешествие в Майнц и возвращение в здравии…»

Герлин бы в этом не призналась, но у нее словно камень с души свалился. Решение отсрочено, пока ей не нужно отправлять сына сражаться.

«Любящий вас родной и приемный сын, Дитмар Орнемюнде из Лауэнштайна»

Флорис с гордостью прочел подпись.

— У него все получится! — наконец произнес он.

Герлин кивнула. Она верила в это, хотела, должна была верить. Но также она была рада тому, что до решающего момента еще оставалось время.

Глава 2

София встревоженно выглянула во двор крепости и затем поспешно покрыла шерстяной накидкой голову, прежде чем торопливо покинуть баню. До этого все выглядело спокойно, рыцари и конюхи наверняка расположились в зале, чтобы поужинать, а затем кутить допоздна, и так изо дня в день. Ей следовало остерегаться только припозднившихся гостей. Девушка проворно пересекла двор, все время стараясь скрыться в нишах и арках ворот. Она направлялась к женским покоям, чтобы оттуда уже продвигаться безопасным путем. При этом она осознавала унизительность того, что делала. Это был ее дом, ее крепость! Но сейчас, с наступлением сумерек, София не могла свободно и беззаботно перемещаться по крепости, не опасаясь нападения пьяного наглого рыцаря! Ночью это вообще было невозможно, да и днем ей вслед раздавались насмешки и непристойные замечания, когда она показывалась из своей комнаты. Она все еще с ужасом вспоминала, как однажды один из мужчин затащил ее за угол и начал хватать непристойным образом.

С того момента четырнадцатилетняя девушка панически боялась рыцарей отца, как и все служанки и кухарки. Только по отношению к матери Софии мужчины проявляли хоть какое-то уважение. И тем не менее Лютгарт Орнемюнде теперь целыми днями не выходила из своих покоев. Она все чаще передавала бразды правления хозяйством министериалам супруга и дочери Софии, которой наконец нужно было этому научиться, как постоянно твердила Лютгарт. София только задавалась вопросом, как она должна справляться с этой задачей без какого-либо руководства. Рукописи по ведению домашнего хозяйства были для нее книгами за семью печатями, что можно было, скорее всего, объяснить тем, что уже на протяжении нескольких лет их вел стольник, который едва мог писать и читать. Только недавно София обнаружила очень старые записи, еще с тех времен, когда крепостью управляли предшественники ее родителей. Похоже, тогдашняя хозяйка больше смыслила в ведении и этих книг, и хозяйства, и во времена графа Дитриха Лауэнштайн точно не был разорен. И тогда упразднялась одна из причин, которыми Софии объясняли смену власти за несколько лет до ее рождения. Графу Роланду якобы пришлось взять на себя управление владениями из-за ранней смерти племянника и нерадивости его супруги.

На самом деле король должен быть ему благодарен за это, но отца Софии вследствие каких-то интриг, как и прежде, не признавали владельцем Лауэнштайна. Вот почему в их крепости лишь изредка появлялись благонравные рыцари или даже трубадуры, которые могли бы петь для Софии и ее матери похвалы высокой любви. Софии только из рукописей и рассказов старожилов было известно, что такое вообще существует. Из собственного опыта она знала любовь только как отвратительное, шумное соитие двух тел в тени крепостной стены. Большинство детей служанок и кухарок Лауэнштайна не знали имен своих отцов.

Между тем София добралась до безопасной части женских покоев и теперь спешила по темным коридорам. Большинство комнат в этой части замка уже на протяжении многих лет пустовали. На самом деле в них должны были проживать придворные дамы и девочки, которые стали бы помощницами управительницы замка и подругами дочерей хозяев. Но у Роланда и Лютгарт был один-единственный ребенок, София. И ни один дворянин из живущих по соседству не стал бы отправлять свою дочь на воспитание в Лауэнштайн, да и сама София не передала бы своего ребенка на попечительство матери… Сейчас она постаралась незаметно проскользнуть мимо покоев Лютгарт, но ей это не удалось. Мать услышала ее шаги и распахнула дверь.