Книга Крыса-любовь - Мойя Сойер-Джонс

Ей-богу.

— Хм. Пожалуй, ваша правда. — Он пожал плечами. — Чересчур прямолинейно. А что на это скажете?

Чуть подумав, он начертал три короткие параллельные линии — детская проба пера в изображении женских гениталий.

— Секс, — повторила я.

— А теперь-то почему?

— А вы бы что подумали?

— Ну не знаю… Отпуск, путешествие… А что я, по-вашему, нарисовал?

— А по-вашему?

— Уж я-то знаю, что нарисовал! Взлетную полосу. — Он отошел, чтобы взглянуть на свой шедевр издали, и его лицо расплылось в ухмылке. — Дошло! Вы решили, что это…

— Мы оба знаем, что я решила. Вполне естественно, если вспомнить ваш первый рисунок.

— Ладно. Ваша очередь. Нарисуйте что-нибудь. Я взялась за свою сумку.

— Простите, но…

— Смелей. — Он протянул мне фломастер: — Выдайте первое, что взбредет в голову.

— Я не умею рисовать.

— Еще как умеете. Рисовать умеет любой. — Слишком у него все просто. — Нужно поверить в себя, вот и все. Давайте, Джули.

Надо же. Впервые не перепутал мое имя. Я взяла фломастер, подошла к доске и начала рисовать. Вы меня знаете достаточно, чтобы понять — я очень старалась.

— Замечательно! — с энтузиазмом воскликнул он, как только я закончила. — Говорил же, что рисовать умеют все.

Враль.

— Как по-вашему, что это? — спросила я.

— А это важно?

— Вы говорите, что рисовать умеют все. Так скажите, что это я нарисовала?

Он замялся.

— Э-э… ослика?

Я подхватила сумку и пошла к выходу. — Пардон! Я знаю: верблюда! — крикнул он мне вслед, в коридор.

— Всего хорошего, мистер Стори.

Я решила, что поставила точку в сеансе, но ошиблась: голова с «конским хвостом» торчала в окне второго этажа. Его голос слетел во двор на облачке табачного дыма.

— Понял, Дженни! Это слон!

Что я за человек, если не в состоянии даже нарисовать собаку!

6 Арт

Не заводи дружбу с владельцем слона, если в твоем доме нет места для слона.

Саади из Шираза (тринадцатый век)

Саади, суфийский философ и продвинутый хиппи, много чего понимал в жизни. Для просвещенного мира Саади — все равно что Боб Дилан для рок-н-ролла. Я наткнулся на его имя в книжке о суфизме, когда рыскал по книжным шкафам в кабинете Гордона. Я искал хоть что-нибудь, что пригодилось бы для второго сеанса с Джули Тринкер. Правду сказать, я сильно сомневался, что она рискнет продолжить «обучение». Но в жизни всякое случается, вот я и решил, что нужно заготовить несколько идеек — так, про запас. (Мне сразу стало ясно, что мои собственные идеи ее не впечатляют.)

Суфии — это персы, которые начали писать всякие такие штуки тысячу лет назад. По мне, эти ребята были мудрее, чем все остальные философы, пророки, боги и гуру, вместе взятые. Я не хочу сказать, что у Христа, или Будды, или Магомета (или у вашего любимого мудреца) не было великих идей. С этим у них как раз все в порядке. Взять, например, десять заповедей — классная вещь! (Хотя, по-моему, «не прелюбодействовать» и «не желать жены ближнего своего» — это излишний повтор.) Но суфии были явно круче всех — и, что самое ценное, они были юмористы: «Полагайся на Бога, но прежде подстегни своего ишака».

Нельзя недооценивать силу смеха. Лично я думаю, что человечеству не удается окончательно просветиться именно потому, что его просветители чересчур серьезны. Как мой старший братец. Уже много лет Гордон исполняет им же придуманную миссию по спасению меня от меня. Так вот, за все эти годы он не сказал мне ничего интересного, а уж тем более забавного, о духовном росте. Согласитесь, очень странно — это ведь его работа.

В общем-то Гордон хочет всем только добра, но в его психоаналитическую галиматью я никогда не верил. Если от нее был какой-то толк, то почему Гордон не применял ее к своей собственной жизни? А если применял, то почему не слинял от Мишель?

Слова словами, но все же, сидя напротив Джули Тринкер и притворяясь Гордоном, я очень жалел, что так плохо разбираюсь в его галиматье. Попробуй-ка изобразить из себя профессионала, если в самой профессии ни шиша не смыслишь. Будь Гордон полицейским, адвокатом или врачом «скорой помощи» — еще куда ни шло. Телик я обожаю, так что этих персонажей сыграл бы на ура.

Спорю на что хотите: если вы окажетесь возле зала суда и вам вдруг взбредет в голову прикинуться адвокатом, проблем не будет. Чего проще: входишь, опускаешь портфель на пол рядом со стулом, смотришь на часы, расстегиваешь пиджак, садишься, встаешь, застегиваешь пиджак, просишь судью объявить перерыв в заседании. Любой дурак справится. Мы ж все это тыщу раз по телику видели.

Но прикинуться психотерапевтом? Ничего себе задачка. Черт их знает, чем они занимаются в своих кабинетах.

Короче, пришлось импровизировать на ходу. Я спросил себя: что бы мне хотелось услышать, будь я девушкой, которая просит совершенно чужого дядю помочь ей разгрести дерьмо в ее жизни?

А Джули пришла именно за помощью. Вы— то, наверное, уже в курсе, что она собирала материал для статьи. Но поверьте, за этим крылось кое-что еще, иначе она плюнула бы на меня и нырнула прямиком к Далласу Улогу. Вот уж кто реальный психотерапевт, без дураков, все нужные книжки назубок выучил, настоящий профессор галиматьи. Загорелый, правда, до тошноты, а воротничок так накрахмален, что хоть хлеб им режь, но для журналиста Улог — самое то. Я знаю пару журналюг: этой братии на стиль начхать — работа на первом месте.

Джули сразу почуяла, что со мной что-то нечисто, но ведь не ушла же. Что-то подсказало ей, что она попала куда надо. Назовите это хоть инстинктом, хоть вмешательством высших сил, суть не меняется. (Сама Джули, думаю, предпочла бы третье: временное помрачение рассудка.) Но она оказалась в нужное время в нужном месте. А вот я, наоборот, дорого дал бы, чтоб унести оттуда ноги.

Девушка на уродливой серой кушетке в кабинете Гордона держалась натянуто, как резинка в новых трусах. Я не спец по психологии, но любой (кроме самой Джули) понял бы, что у нее большие проблемы. Я не хочу сказать, что у меня нет проблем. Вы и сами наверняка уже кое-что заподозрили насчет моих заморочек, и если дочитаете эту книгу, то ваши подозрения, скорее всего, подтвердятся. Но я не чувствую себя затраханным жизнью, вот в чем разница.

Затраханные жизнью люди в глубине души очень, очень несчастны. А я счастлив. Несмотря ни на что. Со стороны, наверное, кажется, что моя жизнь замусорена ложными шагами, тупиковыми отношениями, незаконченными шедеврами. Но я все еще надеюсь. Проснувшись, я всегда чувствую, что мне есть зачем вставать по утрам; я всегда жду от жизни чего-то хорошего. По-моему, это и значит быть счастливым в глубине души.