Книга Игра без правил - Роман Выговский

Рана на плече альфара не шуточная, коричневая туника пропиталась кровью, побагровела. Раненая рука то и дело подергивается. Блан постарался на славу, расковырял так, что заживать будет долго.

— Страшно подыхать, да, хорек, — громогласно рассмеялся Ив, поднялся на ноги, — страшно сдыхать когда впереди долгая-долгая жизнь. Это не то, что мне, да, ушастый?

— Да, — отозвался альфар, в звонком голосе прозвучали нотки высокомерия, — не то, что тебе, зверь.

— Но ты, зараза, от такой дыры, — Ив указал на кровоточащую рану на могучей груди, — копыта отбросишь, хлыщ. А я ничего, очухаюсь завтра уже.

— Если оно наступит, — огрызнулся альфар, — герцог так этого не оставит, — покосился на Фарамонда и мигом умолк.

Барон понимал: Бриан лучше других знает, что допросы против незваных гостей бесполезны. Фарамонд готов умереть, но не рассказать, а братья ничего толком не знают. Но вот подслушать, вызнать можно. Значит, старик не догадывается, зачем мы пришли, а это уже неплохо.

Фарамонд устало вздохнул, произнес безразлично:

— Тебя послали за мной шпионить. Скажи, почему я должен оставить тебя в живых? Чем ты полезен?

— Я буду говорить, — прошептал с ненавистью альфарец, — расскажу все что знаю, барон.

— А много ли знает шестерка? — рассмеялся заливисто Блан, надавил на эфес шпаги, пленник взвыл от боли, — можно я его прикончу, мессир?

Блан намеренно подыгрывал барону, зная, как дорога красноглазому жизнь.

— Убить всегда успеем, Блан, — Фарамонд метнул в пленного острый взгляд, — Докажи мне падший альв, что я не зря оставил тебе жизнь.

— Да, барон, — отрешенно ответил пленный, — спрашивайте и я докажу вам свою полезность.

Фарамонд видел, с каким трудом далось альфарцу согласие. Переступить через гордость — подвиг для его народа, или может падение? Еще одно доказательство того, как обременяет длинная жизнь, забываешь о чести, целях. Все сводится к инстинкту: Жить, жить, жить. Фарамонд осекся: Но ведь и я делаю все ради лишь жизни. И ребята тоже… Не хочется умирать молодым, полным сил, идей, веры. И чем сильнее ты, талантливей, тем больше хочется жить. Для дурака жизнь — пустяк, но его лишь могила исправит, потому, наверное, он ее и ищет. А сильный, рано или поздно встречается со страхом смерти.

— Зачем герцог послал тебя, альфар- сурово спросил Фарамонд.

Пленный напряженно сглотнул, ответил с усилием:

— Убить вас, барон.

— Меня?! — на лице Фарамонда заиграла улыбка. — Вы слышали, друзья? Этот самонадеянный мальчишка хотел убить меня, Фарамонда. Да известно ли тебе, что дав согласие на такое, ты подписал себе смертный приговор.

— Да, — ответил угрюмо пленник, — но у меня не было выбора, барон. У герцога моя жена…

— Выбор есть всегда, — хмыкнул Ив, в глазах блеснула сталь — мне ли не знать. Ты сдохнешь тут, а твоя баба там. Вот и все. А мог отказаться и сдохнуть сразу.

— И ты действительно считал, я окажусь милостивей старого смутьяна? — Фарамонд с яростным недоумением воззрился на альфара. Тот поспешно отвел взгляд, не сказал ни слова, только запылали во тьме серебряные волосы да глаза вдруг засветились алым, как у нетопыря.

— Зря, зря ты так считал. Я еще хуже чем он, — В глазах Фарамонда полыхнули алчные огоньки, — На много хуже.

Лицо пленника перекосило от бессильного гнева: глаза мечут искры, губы дрожат, тонкий нос сморщился. Отчаянье и злость на самого себя накрыли темной волной. Будь он свободен, набросился бы на Фарамонда как зверь, впился зубами в горло, а так лишь отчаянно дернулся. Блан тут же ударил его сапогом в лицо, придавил шпагой к полу:

— Не дергайся, щенок, мессир еще не закончил.

Из разбитого носа и губ на грудь брызнула кровь. Альфарец завалился на спину, руки потянулись к лицу. Блана возня пленного лишь разозлила. Баронет оскалился, желваки заходили тяжелые, а в глазах разгорелось пламя. Размахнулся сильно, вложился в удар всем телом. Остроносый сапог с хрустом впился под ребра, с криком альфар отлетел обратно к стене.

— Не дергайся, я сказал, — прошипел злобно Блан.

Разговор становился все нелепей и неинтересней. "А ведь я сам начал", Фарамонд недовольно покачал головой, поспешил вернуться к главному:

— Вас двое или есть еще?

— Трое, — прошептал окровавленными губами пленник, — барон сохраните мне жизнь, и, клянусь, я спасу вас от смерти.

— Ты много хочешь, но пока что ничего не предложил в замен, мой друг, — развел руками Фарамонд. Рукава колета потянулись, обнажая браслеты, изукрашенные витиеватыми рунами. Таинственные знаки блеснули холодным предостерегающим огнем.

— Третий, вы знаете его, барон, — с неохотой проговорил он. Жар охватил его, сердце застучало чаще — Дордаор, мастер клинка. Герцог нанял лучшего убийцу специально чтобы убрать вас, а меня и того бедолагу послали для того чтобы ранить или ослабить. Убить, если повезет.

Ив всегда тяжело переносил подобные переговоры, предпочитал пытки, бесполезным дискуссиям. Если враг молчит, надо ему сделать очень больно — сразу все выложит. Боль развязывает языки, а не уговоры. Чего они с ним цацкаются, — негодовал Ив, потирая здоровенные кулаки.

— Дайте его мне, мессир, я одной левой из него правду выдавлю.

Фарамонд и ухом не повел, взгляд заострился, лицо приобрело каменное выражение. Произнес сухо:

— Я тебя не верю, щенок. Герцог заметил наш переход и мог убить нас тогда. Или ты скажешь правду, или Ив свернет тебе шею как и твоему напарнику. Это твой последний шанс.

— Клянусь, матерью ночи, все что я сказал — правда! — выпалил перепуганный пленник, выкатил глаза — У него на мече две змеи обвившие череп. И браслеты на руках, точно как у вас! Он прибыл в замок вчера, на закате.

"Конечно, — осенило Фарамонда, — старик хочет завладеть пластиной, убей он меня тогда, и бесценный артефакт окажется между мирами. А оттуда ох как непросто достать".

Фарамонд призадумался, окинул взглядом тесную камеру. Каменные стены поросли плесенью и бледным мхом. На стене в оковах висит полуистлевший скелет, рядом, среди костей, валяются ржавые гвозди. Наверняка выпали после того как труп сопрел. На противоположной стене виднеется округлый проем, перегороженный железными прутьями решетки. На полу и стенах многочисленные следы от ударов, камень сколот, кое-где видны следы зубила. Наверняка палачи вбивали колья в тела пленников, а может, несчастные в отчаянье кандалами долбили стену?

Дордаор, как и все альфары, умеет сливаться с темнотой, а удар у негодяя быстрый, даже Блану с ним не тягаться, куда уж мне, Фарамонд закусил верхнюю губу, между бровями пролегла широкая складка.

— Если не предашь меня, я дам свободу тебе и жене, — вскинув бровь, сказал Фарамонд. Вы мне не нужны.

— Что потребуется взамен? — осторожно спросил пленник, облизал разбитые губы. Кровь крупными каплями срывалась с острого подбородка на грудь.