Книга Гори, венчальная свеча! - Елена Арсеньева

Но следующие слова Неонилы Федоровны крепко заткнули емурот.

– А что до ваших долговых расписок, Алексей Михайлович, –ласково говорила Елагина, – то, будьте благонадежны, батюшка ваш о них и неузнает!

Матушка Пресвятая Богородица… Да как же он забыл про них-то!Там же немыслимые суммы!

Алексей пошатнулся. Все смерклось в его очах. Он смутнопочувствовал, как чьи-то руки подхватили его с двух сторон, как его опускают в мягкиекресла, а к губам подносят кружку с ледяным благоухающим кваском.

Он с усилием глотнул – и в голове прояснилось. Медоточивыйголос Неонилы Федоровны влился в уши:

– Что вы, батюшка Алексей Михайлович! Не извольтебеспокоиться! Словечка никому не молвлю. И о драке вашей с господиномТаубертом… и об том, что вы кабак в Канавине подпалили (числилась за Алексеем,меж прочих, и сия шалость, числилась!), и что жида-ростовщика в исподнем поснегу катали, грозясь силком окрестить, коли долга господину Митяеву, другувашему, не спишет… Смолчу, вот крест святой! Уж ради вас, князюшка, я и не натакое готова. Так и быть, все от его сиятельства сокроем, а должок ваш зачтемкак часть Лисонькиного приданого…

Алексей открыл глаза.

Перепуганное лицо Лисоньки маячило пред ним. И ощущениечего-то родного, теплого прихлынуло к сердцу Алексея при взгляде на это милое,залитое слезами лицо. Снизошла на него невероятная покорность, и ленивоскользнула мысль: «Пусть будет как будет».

Он поднялся, снова взял Лисоньку за руку и со всею возможноютвердостью произнес:

– Елизавета Васильевна, умоляю вас составить мое счастье.Будьте моею женою.

И перевел дух с облегчением.

Наутро после бессонной ночи заплаканная Лисонька всерассказала Тауберту. Барон вынес удар не дрогнув, и быстрый, расчетливыйнемецкий ум тотчас нашел единственно возможное спасение: бегство.

Он давно уже подал прошение об отставке, и разрешение изстолицы могло появиться уже скоро – через месяц, самое большее два-три. А тамсразу – тайное венчание и скорый путь в Ригу, где старый барон и его супругабудут счастливы принять сына с молодою женою. А его скромного состояния вполнедостанет для них двоих, уверял пылкий Тауберт.

Лисоньке же предстояло елико возможно оттягивать венчание сИзмайловым.

* * *

Время летело: весна миновала, близилось к концу лето,ветреный июль переходил в холодный, дождливый август. Утренние свиданияЛисоньки с бароном сделались небезопасны из-за летних ранних рассветов, и онивстречались теперь в полночь, едва не до вторых петухов застаиваясь у колодца,многажды судили да рядили, свою тяжкую судьбу проклиная и тщась изыскать выход.И вот после одного из таких свиданий Лисонька скользнула в заботливоприотворенную для нее черную дверь, прокралась наверх, в светелку, и бросиласьна постель рядом с сестрою.

– Ну? – спросила та, приподнимаясь на локте. Луна заливалакаморку, и в этом холодном свете Лизонька видела пылающие сестрины щеки илихорадочно блестящие глаза. – Ну, что? Говори же!

– Все решено. Отставка ему дозволена, – выпалила Лисонька. –Завтра же сговорится с попом. Через два дня ночью меня увезет. Надо надеяться,тетушка лишь поутру хватится. Авось не найдет!

– Тетушка-то? – Лизонька покачала головой. – Да она тебяиз-под земли выроет. Разве не знаешь?

Лисонька поникла на подушку. Как не знать! В глубине душиона и сама не верила, что замысел Тауберта может удаться. Тетеньку непроведешь, надеяться нечего!

Слезы мочили ее щеки.

– Тетенька велит с Измайловым тайно венчаться! Вдарило ей вголову! Мол, иначе его батюшка меня и на порог не пустит, благословения недаст. Да он и так не пустит… Да и на что мне его благословение? Мне лучше впетлю, чем под венец с Алексеем Михайловичем! И милый он, и добрый, и собойпригож, но не люб мне, вот беда.

– Тебе не люб, – шепнула Лизонька. – Тебе-то нет, а вот мне…

– Да знаю, знаю я! – всплеснула руками Лисонька. – Ох, этатетенька! Что же делать нам, Господи?!

– Погоди-ка плакать, – вдруг сказала Лизонька задумчиво. –Может, еще горе – не беда! Пускай господин Тауберт ищет попа. Пригодится! А тыскажи тетеньке, что с Измайловым под венец готова по первому ее слову, толькоусловие поставь, чтоб непременно ночью окрутили вас. И мысль тетеньке подай:мол, ни к чему, ежели она при том венчании будет. Пускай дома останется да шумдля отвода глаз поднимет: мол, сбежала племянница. А еще скажи ей, что я саматебя в церковь сопровожу. Вызнай, на какой день князь о венчании сговорится, ина то же время же венчание с господином Таубертом назначай. Поняла?

Лисонька свела брови, мучительно раздумывая.

Что же это получается? Выходит, Алексей будет ее ждать водной церкви, в то время как она будет в другой венчаться с Таубертом? Но ведьесли она в срок не объявится, Алексей вернется в тетушкин дом, а что за темпоследует… подумать страшно!

Лизонька прочла ее мысли, потому что успокаивающе улыбнуласьсестре. Отбросив со лба растрепанные кудри, она села. Лунный луч упал на еелицо, и оно вдруг показалось Лисоньке вовсе незнакомым и удивительно красивым.

– Все сладится. Ты с господином Таубертом обвенчаешься. Ну акнязь…

– А князь? – эхом отозвалась Лисонька.

– А князь лишь думать станет, что рядом с ним ты. На самомже деле он повенчается с другой…

В глазах сестры плескался серебряный лунный свет. И,устремив на Лисоньку чужой, странный, таинственный взор, она тихо молвила:

– Со мной.

* * *

Сверчок-кузнец ковал всю ночь где-то в щели светелки, акогда он кует по углам, это значит, что он живущих из дому вываживает.

«Знать, судьба», – спокойно подумала Лизонька, когда они ссестрою простились с теткою (Неонила Федоровна на крыльце истово перекрестилаобеих, потом, не оглянувшись более, скрылась в дом) и пошли в обход кремля,нижней дорогою.

Уже смеркалось. Сестры молчали, поддерживая одна другую накосогоре. Здесь, под белеными стенами, гулял ветер. Но за Сторожевой башней онрезко утих, и девушки перевели дыхание.