Книга Пять лет повиновения - Бернис Рубенс

Водитель затушил сигарету и стыдливо спрятал комиксы обратно под сиденье. Выражение его лица опять сменилось на подобавшее моменту. Проклиная про себя нескончаемый нудный дождь, он вышел из машины помочь входившим.

Мисс Хоукинс ждала, пока все отойдут от могилы, чтобы побыть с Брайаном наедине в первый и последний раз. Не гадала, от чего и как он умер. Ведь его смерть никак не оправдывала теперь уже неизбежное неповиновение воле дневника. Она, конечно, сожалела, что они не увиделись с ним больше. Но ее злило, что он невольно помешал выполнить наложенные ею на себя обязательства. Снова и снова успокаивала себя, что сотрет ужасную строчку и забудет об этом навсегда. Вернулась к машине. Водитель в нетерпении ерзал на своем сиденье, но мужчина продолжал стоять и придерживать дверь. Он ждал ее. Мисс Хоукинс поневоле пришлось взглянуть ему в лицо. Ее встретила гадкая улыбка и маслянистый взгляд. Она больше не хотела сидеть рядом с ним. Его уверенное, лоснившееся лицо, казалось, намекало на отношения, о которых она и не помышляла. Села рядом с ним: все остальные места были уже заняты. Крепко уперлась ногами в пол и вцепилась в обивку так, что теперь могла уверенно сохранять положение на любых поворотах. На одном из виражей он все-таки попробовал исподтишка придвинуться к ней. Но ее твердо стоявшие на месте ноги ответили ему ясно и недвусмысленно.

— Я бы не отказался от чашечки чая сейчас, — раздался чей-то голос.

— Ну, я уверена, что у Риты приготовлен чайник для нас.

— Наверняка, — ответил другой.

Мисс Хоукинс тоже была не прочь присоединиться к остальным, как и с утра около дома. Наверное, не обязательно дожидаться официального приглашения? Она уже включена в список присутствующих на поминках? Посмотрела в окно на убегавшие дома. Все выглядело теперь иначе по сравнению с утренней дорогой на кладбище. Сейчас есть время приглядеться к домам, рассмотреть даже узор занавесок на окнах, заметить цвет ворот у каждого дома, оценить размеры участков и трудолюбие их хозяев. Всю центральную улицу они проехали довольно быстро. Всего несколько остановок у светофоров, и машина опять въезжала в ворота дома Брайана. На этот раз водитель не вышел под дождь и не двигаясь сидел на своем месте: на сегодняшний день все правила приличия уже были соблюдены. Входная дверь дома была открыта, и мисс Хоукинс видела, как туда вошла пожилая дама. Пассажиры второй машины двинулись в том же направлении, мисс Хоукинс с ними.

Ей вдруг стало любопытно, как жил Брайан, захотелось увидеть обстановку его дома, посмотреть фотографии, может быть, даже поговорить с его матерью, но сохраняя дистанцию, — она ведь помнила объяснения словаря по поводу состояния здоровья старушки.

Его мать уже восседала в гостиной в кресле с высокой спинкой. По обе стороны от нее стояли сопровождающие. Мисс Хоукинс заметила некоторое сходство между ними. Их лица полны печали и горя, и какая разница, в каком они родстве с ним, если она уже принята в круг близких друзей семьи. Стулья были поставлены вокруг чайного столика. Уже были приготовлены чашки, но чай, очевидно, еще только заваривался. По нараставшему шуму было понятно, что беседа в полном разгаре — напряжение траурного дня спало. Мисс Хоукинс вдруг занервничала. Конечно, быть непрошеным гостем, да еще «на чужом горе», отвратительно, но как им объяснить, что она тоже имеет право на это. Она была уверена, что пожилая дама внимательно следит за ней. Краем глаза увидела, как старуха что-то спрашивает у своей свиты — наверняка о ней. Те помотали головами, подтверждая свою неосведомленность. Одна из женщин ушла куда-то вглубь дома, наверное разузнать что-нибудь поподробнее. Мисс Хоукинс желала сейчас только одного: чтобы скорее принесли чай. Старуха продолжала неотрывно вглядываться в незнакомку, и мисс Хоукинс уже собралась было уходить. Но очень хотелось пить. Может, дождаться все же маленькой чашечки чая с теми эклерами на столе? Они выглядят чудесно… Потом она спокойно уйдет безо всяких ненужных прощаний. Появилась та женщина, что была послана на разведку, она пробиралась между сидевшими в гостиной. Мисс Хоукинс ясно слышала, как разговор вдруг прервался на полуслове, а его мать поспешно отвела свой осуждающий взгляд в сторону. Мисс Хоукинс вскочила, не выпуская из виду старуху со свитой, и стала выбираться из комнаты. Уходила быстро, опустив глаза, надеясь, что все воспоминания о ней сотрутся из памяти присутствующих. И уж конечно, никак не могла заметить надвигавшийся на нее поднос с двумя доверху налитыми чайниками и того, кто нес этот поднос. Приподняла голову, чтобы удостовериться в том, что действительно идет к выходу. Прямо возле лба мелькнул угол подноса. В ту же секунду раздался грохот разбивающейся посуды и горячая заварка хлынула на пальто. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что перед ней, теперь уже с пустыми руками, без подноса, весь мокрый, стоял… Брайан. Внимательно всматривалась в каждую черточку смущенного и, еще час назад, казалось, навсегда потерянного лица. Они заговорили одновременно:

— Что вы здесь делаете?

— Я пришла на ваши похороны.

Ее ответ повис в воздухе. В прихожей появились несколько женщин, чтобы убрать разбитую посуду и собрать печенье. Брайан уходил. Мисс Хоукинс провожала его взглядом; сверху, с лестницы, на них смотрела его мать.

— Брайан, — проскрипела она, — что случилось?

Он сделал несколько шагов по направлению к лестнице, потом растерянно обернулся — не мог же он разорваться между ними.

— Пожалуйста, уходите. Моя мать увидит вас.

Поймал ее отсутствующий взгляд и добавил, как бы извиняясь:

— Встретимся в библиотеке через полтора часа.

Она поспешила уйти, пока он не передумал. Шла быстро, пружинистой походкой, по дороге отряхивая прилипшие к пальто листочки чая. На сердце было тепло и спокойно, даже не столько оттого, что Брайан оказался жив, а потому, что теперь красная галочка была уже почти заработана. В библиотеку он придет наверняка, и единственной загвоздкой оставался поцелуй. Но мисс Хоукинс почему-то верила в успех. Сегодня был определенно ее день.

Теперь ей стало интересно, на чьих же похоронах она присутствовала и кем была эта пожилая дама, принятая ею за мать Брайана. Конечно, Брайан объяснит ей все при встрече, и они еще долго будут вместе смеяться над странными событиями сегодняшнего дня. Ее немного огорчало то, как Брайан испугался, что мать увидит ее: едва не выставил ее из дома. Волна злости нахлынула на нее, ужасная мысль пронеслась в голове: старухе пора умереть и она сама готова приложить к этому руку. Опять вспомнила матрону. И опять в немой ярости сжала кулаки. Чтобы как-то совладать с собой и утихомирить разыгравшуюся внутри бурю, остановилась у обочины и прислонилась к фонарному столбу.

Она была рада, когда к остановке подошел автобус. Спокойно вошла. Сев на свободное место, занялась поисками мелочи в сумочке. Потом достала пудру и поправила макияж. Когда закончила, до библиотеки оставалась одна остановка. Решила, что пройдется пешком. Времени было достаточно, и она не хотела стоять без дела. Ее пугали ужасные приступы гнева, накатывавшие душной волной. Более того, возникло нехорошее предчувствие, что когда-нибудь ее ярость, как дикая стихия, может выйти из-под контроля. Единственным противоядием, казалось ей, могло быть какое-нибудь дело, которое не давало бы кошмарам вертеться в голове. Может, заняться вязанием? Начать вязать шарф, например. Бесконечный шарф. Надо не забыть получить приказ дневника пойти в магазин за шерстью. Еще пару месяцев назад это был бы нормальный приказ, теперь же он казался детской забавой. Сейчас она рисковала каждый день, выполняя все более изощренные указания дневника. Но не может же она все время ходить по острию ножа. Должны же быть и передышки, поэтому дневник будет давать ей иногда спокойные, обыденные распоряжения-инструкции. И такие дни станут днями отдыха и покоя. И новые красные галочки запестрят на его страницах.