Книга Сессия. Дневник преподавателя-взяточника - Игорь Данилевский

– Обязательно скажу, Ирина Алексеевна! Да она всегда всё учит, так что можно даже в этом не сомневаться! – радушию и оптимизму, с которым я это говорю, нет границ.

– Хорошо.

По голосу Пироговой, конечно, чувствуется, что ее «хорошо» – примерно то же, что и «навязался ты мне на мою шею, ну да черт с тобой!», но мне это глубоко фиолетово. Она подходит к своему столу, находит среди возвышающегося на нем вороха бумаг рабочий журнал с уже изрядно заляпанной обложкой, листает и обнаруживает в нем нужную страницу. Недовольно посмотрев на нужную строчку, вырисовывает в ней «4», обводит цифру кружком и поднимает на меня глаза:

– У вас еще есть ко мне вопросы?

– Нет-нет, Ирина Алексеевна! Всё, спасибо большое и всего вам доброго…

– …До свидания, – упреждая мою аналогичную фразу, говорит она. Я отвечаю ей эхом и, пока она не успела передумать, оперативно ретируюсь из кабинета.

«Первый гол забит, один-ноль в мою пользу», – мысленно подвожу я первые итоги. – Но самая сложная (она же – самая прибыльная) часть задания впереди. Так что расслабляться еще рано.

С этими мыслями я поднимаюсь на четвертый этаж, где располагается кафедра высшей математики.

* * *

Вовсе не обязательно хорошо знать человека, чтобы понять, получится ли у тебя контакт с ним или нет. Иногда достаточно один раз его увидеть или даже услышать его голос. Я не знаю ни как выглядит Азбаров, ни какой из себя Калимуллин, если не считать схематичного описания, данного мне Азатом Салаховым. Но оно совершенно неинформативно. Главное ведь в нашем рейдерском деле – психология, определенные черты в характере человека, за которые можно зацепиться. В данном случае цепляться особенно не за что и приходится идти наощупь. Благо, задаток позволяет.

Открыв дверь кафедры, я пытаюсь сначала нащупать взглядом моих немногочисленных знакомых, которых можно, если что, попросить об одолжении – «перетереть» с иксом-Азбаровым и игреком-Калимуллиным. Как назло, ни одного «кореша» не видно, а в довольно просторном помещении кафедры сидят только брюнетистая лаборантка и седовласый старичок – судя по его скрюченной фигуре – невысокого роста, и я решаю, что согласно теории вероятностей и математической статистике, этот дедушка и есть Калимуллин. Я два раза говорю «здравствуйте» – отдельно лаборантке и дедушке – и затем спрашиваю, нарочито обращаясь именно к лаборантке:

– Простите, а Калимуллин Ирек Хафизович (имя-отчество вычитано мной на кафедральном стенде в коридоре) еще в институте? По расписанию у него сегодня занятия уже кончились…

– Что вы хотели? – вместо девчонки отвечает мне старик.

«Йес, овкоз!»

– Ох, здравствуйте! – еще раз говорю я. Старик в ответ только еле качает головой. – У меня к вам есть один маленький вопрос, Ирек Хафизович!

– Какой? – без тени улыбки кряхтит Калимуллин.

«Как говорил Остап Бендер при встрече с Коробейниковым: «А старичок-то – типичная сволочь!» – думаю я и тут же мысленно себя одергиваю. Я стал слишком циничен. Может, старик вовсе и не сволочь, любящая издеваться над абитурой, пользуясь тем, что ему от жизни уже ничего не надо, а просто болеющий за свое дело ветеран, которому не нравится всеобщий бардак в стране, и он считает своим долгом хотя бы на вверенному ему посту блюсти должный порядок.

– Ирек Хафизович, у вас в группе ТСП-2-05 учится Таганов Антон. Нельзя ли узнать, как у него ситуация с успеваемостью?

Калимуллин в раздумье собирает складки на лбу.

– Не знаю, не помню.

– Посмотрите, пожалуйста.

– А что именно вы хотели?

– Я хотел вас попросить помочь ему с зачетом по вашему предмету.

Калимуллин кисло усмехается, от чего морщин на его лице – по крайней мере, мне так кажется, – при их и без того достойном количестве становится еще больше. Затем достает из облезлого кожаного портфеля журнал и довольно быстро находит в нем нужную графу.

– У вашего Таганова… – он прерывается на пару секунд, чтобы прокашляться, – больше половины пропусков. Не сдано одно расчетное задание. Вы пришли попросить поставить ему зачет? – вытаращивается он на меня.

– Вообще-то да, – невесело говорю я, понимая, что мне собирается сказать этот дедок.

– Я не могу этого сделать. Извините. – Калимуллин захлопывает журнал и прикрывает его ладонью. – Он очень неаккуратный студент. Были бы у него хотя бы все расчетки выполнены, тогда еще можно было бы о чем-то говорить.

Калимуллин утыкается взглядом в стол. Довольно странно, но меня это сейчас даже радует: видеть его пристально смотрящие белесые глаза – удовольствие ниже среднего.

– Ну, что ж – понятно, спасибо. Всего хорошего вам, Ирек Хафизович.

– Всего хорошего, – кряхтит он вновь.

Я киваю на прощание лаборантке и выхожу в коридор. Найдя в расписании фамилию Азбарова, с удовлетворением отмечаю, что и он сейчас должен быть в университете, причем не где-нибудь, а совсем рядом, в Е-416. Я достаю мобильник: на часах девять тридцать пять, а, значит, занятие скоро должно подойти к концу, если уже не закончилось. Выхожу к главной лестнице Е-корпуса, напротив которой и находятся все аудитории с номером шестнадцать. В коридоре уже слышится гул, который быстро нарастает. Затем дверь четыреста шестнадцатой распахивается и высвобождает поток студенческих тел. Через минуту аудитория свободна, и я вижу, как нужный мне «объект А.» уже направляется к выходу, вертя в левой руке ключ от кабинета.

Азбаров выглядит как типичный сухарь и мужик с низкой потенцией – о последнем, согласно восточной физиогномике, свидетельствует перманентно поджатая нижняя губа. Строгое выражение почти неподвижного лица и острый взгляд узких, типично монголоидных глаз не предвещают мне успеха. По крайней мере, легкого.

– Здравствуйте, Ильдар Рифкатович!

– Здравствуйте. – Монотонный голос моего «объекта» кажется, не способен выражать какие-либо эмоции.

– Меня зовут Игорь Владиславович Сокол, я с кафедры маркетинга…

– Очень приятно, – все тем же бесстрастным голосом отвечает «объект».

– У вас сейчас найдется пара минут, чтобы поговорить?

– Да.

«Идеальная модель для создания интеллектуального робота…».

– У меня к вам будет большая просьба. В вашей группе ДПМ-3-04 учится Авхадеев Арслан. У него сейчас внимание от учебы отвлечено на некоторые семейные проблемы. Вы не могли бы ему тройку поставить, чтобы он хотя бы с зачетами не мучился?

– А вы кто ему будете? – спрашивает меня эта белковая вычислительная машина.

– Я – его знакомый.

Возникает пауза. Она длится несколько больше того времени, которое обычно требуется моим объектам разработки, чтобы принять решение. Но торопить ни одного из них нельзя. Тем более такого. У него сейчас, наверное, происходит перезагрузка.