Книга Привет, Галарно! - Жак Годбу

X

Я поставил печь на[27]low, чтобы жир не остывал и не просачивался в картошку, хотя какой клиент припрется в такой дождливый день, как сегодня? Ведь картошку, каков бы ни был климат, не едят когда попало. Солнечные дни будят желание, теплые ветры нагоняют аппетит и потребность в соленом, в пасмурную погоду, когда собирается дождь, у вас начинает покатывать в деснах, и так до тех пор, пока вы не откусите белый картофельный ломтик, мягкий внутри, золотистый лишь снаружи, с корочкой еще горячего жира, цветом напоминающей кожу гаитянки.

Я не готовлю жюльенов: картошка в них слишком тонкая и подгорает, просто смешно смотреть: она высыхает и делается похожей на зубочистку. А потом расфасованная по кулькам, она слипается, как сбиваются в кучу дети Святой Марии вокруг викария. Моя картошка жирная, это настоящие френч фрайз[28], с дождевой водой внутри: чтобы понять это, вам нужно ее попробовать. Что касается сосисок, то это другой вопрос. Я все же не производитель, в том смысле, что сорт-то выбираю я, но все же не мое дело начинять кишки мясом. Я не подаю свежие сосиски сорта «Хайдрэйд» лишь потому, что их все любят за свежесть, но на самом-то деле они далеко не лучшие. Самые вкусные — это сосиски фирмы «Ла Белль фермьер», в них меньше химического красителя: вообще, эти красители усложняют варку, сосиски начинают горчить и затрудняют пищеварение. Больной клиент — это тот, кому нужно менять режим питания. Я, кстати, не постеснялся сказать это Полю Годену, он работает водителем грузовика в компании «Канада Паркерс», мы знакомы с ним с давних нор. Когда ему было двенадцать лет, он хотел сблизиться с нами — «кровососами», но мы, как большие квартиры, были недоступны.

О

— Брат мой, сказано — сделано. Я же обещал тебе в воскресенье: если надо, я помогу, исправлю твои ошибки. Но не мне же тебя учить, как писать твою собственную книгу. Можешь подражать кому угодно. Если ты гений, этого никто не заметит, а иначе — копируй сам себя. Идея написать книгу прекрасна, но пиши ее, как сам себе представляешь. Я прав, Мариза?

После разговора с Жаком Мариза настаивала на том, что нужно начать с подражания, а потом, дескать, сам увидишь, что и как писать дальше. Ее мечта, чтобы я написал детектив: роковые мужчины, продажные женщины, брошенные загородные особняки, застрявшие среди скал у берега моря, истории каких-то ожерелий. Она начиталась Питера Чейни и думает, что он такой же, как и его герои. Ей, наверное, хочется, чтобы я стал его копией: писателем с ямочкой на подбородке. Она бы носила платья с люрексом, ходила бы со мной на встречи с журналистами, ей вообще нравится бомонд. Мариза не отходит от телевизора: все ее идеи из «Эко-Ведетт»[29], но я-то не собираюсь списывать. С ее характером, выйди она замуж за адвоката, она бы сделала из него министра. Но довольно пустых мечтаний! Жак-то отлично понимает, о чем речь. Он пишет тексты для «Радио-Канада»[30]and all that stuff[31], но вам не дано узнать его подлинного имени — Жак Галарно, — так как он использует псевдоним. Потому что хочет, когда у него будет время, писать серьезные книги, а не, как сейчас, просто делать деньги и менять машину каждую весну. Жак, который разбирался в литературе лучше Маризы, говорил:

—Ты должен писать о том, что тебя волнует, и не думай о тех, кто будет читать твою книжку, всегда найдутся люди с пониманием.

—Но если это будет не детектив, то что? Не любовный же роман ему сочинять?

—Ты помнишь, Франсуа, романы в картинках, которыми зачитывалась мама?

—Такое только в страшном сне может присниться.

—Мариза, милая, он будет писать о себе, о тебе — это просто.

—Обо мне?

—А что, я не имею права?

Мариза всё кружила вокруг «крайслера» Жака, она держала в руке кулек с жареной картошкой и склёвывала ее с методичностью ручной птицы. Жак сидел на крыле машины, а я, вытерев руки о фартук с улыбкой первопричастника, протянул ему кружку пива «Букингем». Мариза:

—Жак, ты довезешь меня до дома?

—Конечно. Пока, Франсуа.

—Привет, Галарно! Здравствуй, Солнышко!

—(Жак Маризе): Это папа так говорил по утрам. Он говорил: отче наш — солнце, его ведь зовут, как и нас: Галарно. Оно хоть и взирает на нас сверху, но из нашей семьи.

Из-под тронувшейся с места машины выскочили камешки и ударились о стенку киоска. А парочка умчалась, как чумная. Я ни о чем их не просил, я вообще никогда ни у кого ничего не прошу. В прошлый вторник Мариза сама пошла за двумя толстыми синими тетрадями в магазин «Эно Драгстор»[32](он вполне мог называться «Аптекой Эно», но этот придурок Эно так рад, что умеет говорить по-английски, что если его жена ему скажет: «Я тебя люблю» вместо «I love you», ему просто-таки не прийти в возбуждение. Эно — типичная жертва колонизации: одно яйцо у него выкрашено в цвета британского флага, на другом — папский герб!)

Я не просил, чтобы мне открывали окно, но раз уж оно распахнулось, пусть туда врывается ветер, и мне не важно, что думает об этом Мариза, да и на мнение остальных наплевать. Я иду по тропинке, как мул. Составляю опись моей души: там дешевые романы, агенты Икс-13, костяные расчески, пакетики с запахом, пошловатые брелоки, немецкие штопоры, английские презервативы, бежевые целлофановые шапочки в желтых конвертах, квадратные паззлы с цифрами, переводные картинки с изображением Бэтмена, свинцовые пульки для чешского карабина, мятные леденцы, чтобы хорошо пахло изо рта, магнитные медальки, которыми украшают ветровое стекло машины, японские бумажные цветы в склеенных раковинах, которые раскрываются в стакане горячей воды, искусственные мушки для рыбалки, мечты, огромные как океан, порывы уехать, свалить к чертовой матери.

Эта вечная тяга к путешествиям досталась нам от первопроходцев, а от старой Франции — потребность возвращаться в родные места и отчищать потом в баке с кислотой сосновую мебель от желтой краски, летом, за кухней в саду.

Т

На самом деле, даже если, следуя моей мечте, я бы и стал этнографом, я бы всё равно оказался здесь, за прилавком. Чтобы вести этнографическое исследование, этнографу необходима точка зрения: моя закусочная, может быть, и есть идеальное место, где можно получить необходимый социальный срез нашего народишка. В принципе я мог бы начать прямо сегодня.