Книга Месть нибелунгов - Торстен Деви

Пауза со стороны Сигурда затянулась, и Эолинд сразу же понял, о чем тот думает.

— Да, вам будет хорошо у короля Дагфинна, Сигурд. Именно у короля, при дворе, — подчеркнул старик. — И это не просьба. Учтите, я не хочу, чтобы мне пришлось говорить об этом с вашим отцом.

Сигурд поднял несколько камешков и стал бросать их в лес слева и справа от дороги. Медленно опускалась тьма, и от земли поднимался холод.

— Ну что мне делать при дворе? — проворчал Сигурд. — Все замки похожи. Так все говорят! И ты же знаешь Дагфинна! Он будет обращаться со мной, как с благородным конем, которым всем хвастаются.

— Вы принц Исландии и гость при его дворе. Вы ни в чем не будете испытывать недостатка.

— Но в том-то и дело! Эолинд, я не хочу, чтобы утром ко мне в спальню заходил слуга и мыл мне ноги! Я хочу познакомиться с людьми, которые ниже меня по рождению!

— Вы хотите посмотреть на шлюх и на воинов, от пьянства разбивающих себе кружки об голову, а потом валяющихся в луже собственной крови? Вы хотите оказаться там, где рука быстро тянется к мечу, а ночью не нужно спать?

Сигурд чувствовал себя захваченным врасплох.

— Откуда… откуда ты знаешь?

Эолинд засмеялся.

— Вы хотите того, чего хочет каждый мальчик, который начинает ощущать свое превращение в мужчину. Это называют свободой. А в вашем случае это свобода совершать глупости.

— Как ты думаешь, папа мне позволит?

Эолинд покачал головой.

— Ни в коем случае. И не только из-за переживаний о вас — ваша мать собственноручно заколола бы его ножом, если бы с вами что-то случилось.

— Мама всегда слишком много беспокоится.

— Такова ее задача.

Они дошли до края плато и стали спускаться к южному побережью Исландии. Вокруг тянулось невзрачное степное пространство, навевавшее скуку. Впереди виднелся фьорд. Казалось, что здесь когда-то один из титанов откусил кусок суши. С одной стороны фьорда был порт, а с другой, прямо на откосе скалы, располагался королевский замок. Если присмотреться, можно было различить пару крошечных огоньков за крепостными стенами.

Идти им оставалось еще час, может быть, два.

Сигурд попытался вернуться к началу разговора о поездке в Данию.

— Если мне придется все время сидеть при дворе Дагфинна, то я с тем же успехом могу остаться здесь.

— Оставайтесь здесь.

— Но я хочу…

— …настоящих переживаний, — раздраженно застонал Эолинд. — Мы же об этом только что говорили.

Он положил руку на плечо юноши, словно ему нужно было на него опереться, но Сигурд понял, что это прикосновение на самом деле было дружеским объятием.

— Мой принц, вы такого рода, что вам не придется долго искать приключений. Это не зверь, за которым нужно охотиться, словно за дрыком. Приключение само найдет вас.

— Но когда?

— Скорее, чем вам бы этого хотелось. Однажды вы будете тосковать о том дне, когда судьба еще не призвала вас на свою службу.

— Что-то мне в это не верится, — пробормотал Сигурд.

Остаток пути они шли молча.

Мясо было нежным и сочным, а свежий хлеб — еще теплым. Но Эльза почти ничего не ела из того, что было поставлено на стол. Гернот с заботой посмотрел на нее. Много лет назад они отменили обязательное присутствие придворных на каждой трапезе и часто ели в одиночестве, которое нарушали только слуги, наполнявшие их бокалы и уносившие тарелки.

— Если так пойдет и дальше, — попытался пошутить король, — то мы продержимся всю зиму на одном хлебе.

Эльза отбросила несколько крошек, которые она перебирала пальцами.

— Я не могу есть, оттого что волнуюсь.

— Давай пошлем пару всадников, чтобы они нашли Сигурда.

Эльза устало улыбнулась.

— Он не простит нам такого недоверия. Нет, Гернот, я обязана волноваться. Такова уж моя доля матери и королевы. И предоставь ее мне.

Гернот взял руку Эльзы и ласково пожал ее. По протоколу королева должна была сидеть на другом конце стола, но это правило они тоже отменили. Король предпочитал, чтобы королева сидела рядом с ним.

— Что же будет, когда Сигурд поедет в Данию? — осторожно спросил Гернот.

Глаза Эльзы округлились от ужаса. Она отгоняла от себя эту мысль, сколько могла.

— Мы не можем его отпустить!

Гернот отпил вина. Благодаря этому он выдержал паузу, столь необходимую всегда, когда ему приходилось спорить с Эльзой.

— Но ведь мы ему пообещали. Кроме того, для молодого человека важно посмотреть мир.

Эльза с невозмутимым видом положила руки на колени и уставилась в тарелку. Это было предвестием ссоры, которой пытался избежать Гернот.

Вздохнув, король Исландии продолжил:

— И что? Теперь Сигурд не должен становиться мужчиной?

Эльза дернула головой, словно ворон. Ее сходство с вороном в этот момент усиливалось из-за ее гладких черных волос.

— Но ты же сам сказал, что на Данию, возможно, нападут ксантенцы. Ты хочешь отправить нашего сына на смерть?

По своей природе Эльза была воплощением любви. Но когда речь шла о Сигурде, с ней нельзя было разговаривать спокойно. Однако Гернот все же настаивал на своем.

— Я не говорил, что Вульфгар нападет на Данию. Я только сказал, что Дания для него более заманчивая цель, чем Исландия.

— Тогда Сигурд будет здесь в большей безопасности, чем там! — вскинулась Эльза.

Гернот раздраженно отодвинул тарелку — он тоже потерял аппетит.

— Он был бы в еще большей безопасности, если бы мы заперли его в подвале! Иногда мне кажется, что ты только об этом и мечтаешь!

Глаза Эльзы наполнились слезами.

— Как ты можешь так говорить! Я люблю Сигурда!

— Я тоже его люблю! Но если любишь своего ребенка, стараешься делать то, что лучше для него, а не то, что успокоит твои страхи! Мальчику пора отправляться в большой мир.

Голос Гернота был громче, чем ему хотелось, и он уже пожалел, что вообще ввязался в эту дискуссию. Но он не желал в этом споре с женой воспользоваться своим правом короля.

Эльза вытерла глаза. Она ненавидела себя в минуты слабости.

— Разве мы оба — мы оба! — не видели, что происходит, когда человек поддается стремлению к свободе, которая в действительности не что иное, как обыкновенная суета? Нам с тобой хорошо известно, что происходит, когда дикие страсти берут верх над разумом и человеку становится безразлично, каковы могут быть последствия его поступков…

Гернот попытался переубедить Эльзу своей добротой.