Книга Наблюдатель - Стас Устенко

22 августа 1971 года.

Пребывание на закрытом подземном объекте имеет свои особенности. Мы, конечно, понимали, на что шли, подписывая годовой договор об изоляции от общества – да еще и с возможностью пролонгации на срок до трех лет. Но очень быстро у всех наступает ломка. Психолог говорит, что это лишь адаптационный эффект и надо лучше питаться, но я не сильно верю его словам. Тем более, что смены тут организованы по принципу дежурств на подводных лодках – спать удается не более четырех-пяти часов подряд. Но я отвлекся. Приятно, что тесты ускорителя показывают его высокую стабильность, так что завтра мы надеемся провести первый опыт по выработке вакуума Казимира.

23 августа 1971 года.

Я удивляюсь силе советской науки и техники. Только под руководством Коммунистической Партии возможны такие свершения. Ускоритель полностью оправдывает свое имя и ведет себя превосходно. Первая же попытка выработки вакуума Казимира оказалась удачной. На общем совете рабочей группе было рекомендовано форсированное возведение первой модели для сверхсветового теста. Для проверки нашей гипотезы потребуется около месяца работы ускорителя, – и никаких полетов в космос. Просто мы сконструируем два стометровых зеркала и запустим сферу между ними, проведя замеры скорости. Если все пройдет благополучно, можно будет приступать к опытам с астронавтами – пока тоже на Земле. Желаю нам удачи!

17 сентября 1971 года.

Я жутко измотан, но счастлив. Трудно себе представить удовольствие от участия в реализации таких революционных идей. Я оглядываю первую модель, мы назвали ее, конечно, в честь Кантимирова. Иногда мне кажется, что зеркало, которое смотрит на другое зеркало, – это и есть бесконечность, как и Вселенная. Сегодня наш психолог Лазаревский, зайдя внутрь модели и встав между зеркалами, указал мне на тот факт, что наблюдатель опыта может повлиять на субъект исследования, но он, конечно, лишь пошутил. Я представляю, что бы получилось при таком подходе в случае теста с астронавтом – хорошо, что физический мир стабилен, постоянен и не допускает хаоса.

– Лазаревский был там? Или это однофамилец? – я вздрогнул и продолжил чтение.

28 сентября 1971 года.

Есть! Мы на верном пути. Первый тест модели со сферой пройден, мы смогли запустить движение, но измерений сделать не получилось. В момент скачка вся электроника станции вышла из строя.

Вдруг раздалось лязганье, и в дверное окошко мне просунули тарелку с едой – вполне сносной вареной картошкой с бобами. Вот только воды не дали, и пришлось пить из-под крана. Поев, я продолжил чтение. Ну не про Луну же сейчас думать, в конце концов.

12

(Эта страница была измята и несколько отличалась от других.)

1 октября 1971 года.

Второй опыт по запуску сферы полностью провалился. Во время эксперимента возник сильный магнитный резонанс – возможно, крепление зеркал ослабло, или мы неверно рассчитали сопротивление материалов. При пиковой нагрузке в зале появилось странное голубое свечение, сфера исчезла, а затем, одновременно разбились защитные десятисантиметровые стекла смотровой – хорошо, что осколки вылетели наружу, иначе погибли бы все. Ближе других к проему стоял наш психолог Лазаревский – честно говоря, я не понимаю, кто допустил его на столь рискованные опыты. Вероятно, пряжка ремня сработала на магнит, и несчастного вмиг притянуло к зеркалу. Крайне странно, что более никто не пострадал, но кончина Лазаревского была поистине шокирующей. На наших глазах человека вдавило в зеркало, туловище словно прошло через него, как будто поверхность была жидкой. После этого раздался оглушительный хлопок, напряжение упало до нуля, и зеркала снова сделались твердыми, а психолог оказался пленником одного из них – его голова, половина грудной клетки и кисти рук торчали с другой стороны. Мы бросились на помощь, но, когда добежали до вновь незыблемого зеркала, фрагменты тела Лазаревского уже лежали на полу. На месте, где только что находился наш коллега, осталась лишь твердая окровавленная поверхность. Простите, но я больше не могу писать…

3 октября 1971 года.

Несмотря на обещание годовой изоляции, пломбы со шлюзов Центра сегодня пришлось сорвать. К нам прибыла команда экстренного реагирования – так представились три милые девушки: Ксения, Дарья и Екатерина. Всем им не больше тридцати лет, а их выправке и физической форме позавидовал бы любой военный. Какие кад ры готовит наша страна! Заседание общего совета Центра под руководством гостей назначено сегодня, в 20:00.

4 октября 1971 года.

Совет постановил в срочном порядке искать ошибку в конструкции первой модели, приведшую к трагическим последствиям и не позволившую провести измерения скорости сферы. Этот логичный вывод был подкреплен неожиданным введением карантинного режима. Ксения сообщила, что после происшествия потребуется выполнить ряд тестов, чтобы понять, не повлияло ли сильное излучение на персонал станции. Поэтому с сегодняшнего дня мы прекращаем мозговые штурмы и начинаем работать в своих жилых комнатах, которые теперь всегда заперты на магнитные замки. Это вдвойне странно, так как все основные анализы мы сделали еще три дня назад, и у персонала отклонений от нормы не выявлено. Но о чем я, Партия лучше знает, как поступить.

Честно говоря, у меня крутится в голове какая-то идея, но я не могу ее сформулировать. Сфера, куда пропала сфера – ключ, я думаю, в этом, а никак не в сбое измерительной аппаратуры.

5 октября 1971 года.

Довольно тяжело писать эти строки. Тем не менее, я должен. Иначе, кажется, я могу сойти с ума.

Сегодня ровно в 10:00 ко мне в комнату зашли Ксения, Дарья и Екатерина. Они сообщили, что проведут пару необычных тестов – чтобы я расслабился и не препятствовал. Я и подумать не мог о сопротивлении, так что всецело отдался их власти. Дарья и Екатерина попросили меня полностью раздеться и встать на колени. Затем они защелкнули наручники на моих руках, пристегнув их к каркасу кровати. Дарья зажала мне ноги, а Екатерина стала дополнительно придерживать руки. Ксения скинула гимнастерку (я обратил внимание, что на плечах у девушки, как погоны, были выколоты очень искусные цветные татуировки – серп, молот и большая красная звезда), достала из большого белого пакета, который они принесли с собой, длинную палку толщиной в пару сантиметров. Встав за спиной, она начала размеренно и пребольно пороть меня этой розгой. Меня – пятидесятилетнего профессора, доктора физических наук! Я слышал о подобных наказаниях в мусульманских странах, например в Иране или Ираке, но чтобы в СССР люди занимались этим… Шок! И главное, за что?

11 октября 1971 года.

Всю неделю ужасная пытка повторялась. Каждое утро я получал двадцать пять ударов тростью. Далее мои раны обрабатывали какой-то ледяной мазью и приказывали лежать на животе минимум два часа. За это время опухоль и синяки почти проходили, оставались лишь царапины. Я шел в душ, обедал (еду передавали через дверь, после чего магнитный замок сразу закрывался) и размышлял.