Книга Полутьма - Эрик Браун

Машины в город не пускали, так что он припарковался на маленькой стоянке у городской черты. Садиться в электробус ему не хотелось, и он прошел два километра пешком до городского центра.

По широким улицам сновали горожане, бежавшие трусцой или шедшие неторопливой походкой, трутни-уборщики, которым, похоже, почти нечего было убирать, и дети на самокатах. Жилища по обеим сторонам улицы утопали в зелени садов — эклектичное скопление самых современных куполов, островерхих коттеджей из поддельной древесины в форме буквы «А» и более простых строений из углеродного волокна. Буйная листва тысяч вечнозеленых растений затеняла город, а энергией его снабжали высокие мачты, пронзавшие зеленый шатер и подставлявшие похожие на лепестки энергетические панели жгучему солнцу пустыни.

Оазисный медицинский центр занимал обширную площадь в центре города и состоял из двух десятков полиуглеродных корпусов, соединенных прозрачными проходами либо крытыми галереями и окруженных затейливыми садами. Беннетт прошел по аллее в больницу, обратился в регистратуру; и его направили по длинным коридорам в кабинет доктора Сэмюэлса.

Не успел он постучать, как дверь автоматически отворилась. Он шагнул в кабинет.

— Мистер Беннетт! Я рад, что вы смогли приехать. Садитесь, пожалуйста.

Сэмюэлс, такой же раскованный при личном общении, как и сегодня утром, встал из-за стола и уселся на подоконник, глядя на холмистый зеленый ландшафт. Беннетт сел во вращающееся кресло и повернулся лицом к врачу.

— Я понимаю ваши чувства, мистер Беннетт…

— Мой отец болен вот уже год, — услышал Беннетт свой голос. — У меня было время смириться с неизбежным.

Сэмюэлс кивнул:…

— Я знаю, что это всегда трудное решение для любящих людей. Не знаю, как вы относитесь к эвтаназии в этическом смысле, но если вы хотите, чтобы я обрисовал вам законную сторону дела…

Беннетт покачал толовой.

— Я читал постановления, когда принимали этот закон, — сказал он.

И добавил после паузы:

— Я ничего не имею против эвтаназии. Если мой отец действительно этого хочет…

Он надеялся, что слова его не прозвучали слишком холодно.

Сэмюэлс кивал, слушая его.

— Ваш отец прикован к постели, он не может сам питаться, и его часто мучают боли. Мы применяем самые эффективные анальгетики, но больше ничем не можем ему помочь. Ваш отец сдал по всем параметрам. Побочное действие лекарств, на которых он живет, становится почти такой же сложной проблемой, как его первичные болезни. По-моему, он в здравом рассудке. Он каждый день в течение последней недели заявлял о своем желании умереть, и, как мне кажется, его состояние настолько ухудшилось, что эвтаназия будет актом милосердия.

— Могу я обсудить с ним это?

— Безусловно. Я сейчас же отведу вас к нему в палату. — Сэмюэлс замялся. — Вы знаете, что ваш отец проводит много времени в виртуальной реальности?

Беннетт кивнул:

— Я навещаю его раз в два месяца.

Сэмюэлс встал с подоконника и показал рукой на дверь:

— Прошу вас!

Пока они шли длинными коридорами, Беннетта все больше охватывали дурные предчувствия.

— Вообще-то саму процедуру эвтаназии можно привести в исполнение практически немедленно, — сказал Сэмюэлс. — Вы готовы подписать все положенные документы и отказ от претензий?

Беннетт кивнул, до сих пор с трудом веря, что они говорят о прекращении жизни. Скорее это было похоже на заключение какой-то сделки.

— И как скоро? Я имею в виду…

— Это целиком и полностью зависит от вашего отца. Как только он соберется с духом.

— Могу я быть рядом с ним?

— Конечно. Вот мы и пришли.

Сэмюэлс остановился перед белой дверью и повернулся к Беннетту.

—. В последнее время ваш отец отказывается возвращаться из виртуальной реальности. Ему в ней уютно. Он принимает посетителей только через компьютерную сеть.

Беннетт удивленно посмотрел на доктора:

— И вы говорите, что он в здравом рассудке?

— По-моему, да, мистер Беннетт. У ход в виртуальную реальность помогает ему решиться на добровольную смерть. Да вы сами увидите.

Беннетт вошел в залитую солнцем комнату, в которой стояла узкая койка, ряд медицинских аппаратов, модуль виртуальной реальности и кресло.

Его отец лежал на койке. Он всегда был высоким, внешне похожим на военного, но теперь, на пороге смерти, распростертый и готовый к уходу, он казался неестественно вытянутым скелетом, обтянутым кожей и лишенным всяческого достоинства. На нем был серый сплошной ВР-комбинезон и закрывавшие половину лица изогнутые очки. От костюма отходило столько проводов и трубок, что Беннетт не смог разобрать, какие из них идут к модулю BP, а какие качают кровь, плазму и лекарства в это стотрехлетнее тело. Рот у старика был открыт, из него сочилась слюна. Ребра то и дело вздрагивали, реагируя на какое-то событие в иллюзорном ВР-мире, и только благодаря этому было видно, что он еще не умер. Возле кровати попискивал кардиограф, отражая слабое биение сердца.

Беннетт сел. — Он так исхудал… — начал он.

— Он отказывается от пищи, так что нам приходится кормить его внутривенно.

Сэмюэлс протянул Беннетту ВР-очки:

— Наденьте их, пожалуйста, и я подключу вас к сайту вашего отца.

Беннетт надвинул очки на глаза. Комната исчезла во тьме. Наушники приглушили все звуки.

Он ждал, не совсем понимая, испытывать ли ему благодарность за го, что его избавили от реальной встречи с отцом, или страх перед тем, что его ожидает.

Его ослепила внезапная вспышка света. Когда глаза немного привыкли, он увидел широкую холмистую равнину, поросшую травой, среди которой там и сям виднелись роскошные жилые купола. Его поразила натуралистичность: панорама зелени и безоблачного голубого неба была так же реальна, как самые современные голографические изображения. Ему казалось, что он может протянуть руку и дотронуться до травы, росшей перед ним. Отец явно не поскупился на приобретение самых лучших программ.

— Джошуа! Это ты, мой мальчик?

Голос отца — голос узнаваемый и все-таки какой-то непривычный: более глубокого тембра, более уверенный в себе — прозвучал в наушниках откуда-то из-за спины. Сердце у Беннетта гулко забилось.

Он обернулся и в шоке воззрился на изображение отца. Это уже не был тот скелет, обтянутый кожей, который лежал на койке, — да Беннетт и не думал, что он будет таким. Однако он не ожидая увидеть этот призрак из прошлого. Отец был таким, как тридцать лет назад. Высокий и лысеющий, узколицый и суровый, он стоял, заложив руки за спину и глядя на сына с немым упреком.

— Джошуа! Ответь мне, ради бога! Беннетт наконец обрел дар речи: