Книга Монсегюр. В огне инквизиции - Татьяна Семенова

Пробравшись среди обломков, они оказались на расчищенной площадке достаточно большого размера. Иван расстегнул сумку и аккуратно разложил петарды на большом бетонном блоке, некогда служившим фундаментом. Рядом положил мобильный телефон. Хотел включить на нём подходящую музыку в качестве звукового оформления продолжающегося праздника, но потом передумал. Всё равно не слышно будет. Выбрал петарду и радостно сказал:

— Ну что, начнём?

— Поджигай! — скомандовал Саша.

Оболенский отошёл чуть в сторону, установил петарду и поднёс спичку…

Тысячи разноцветных искр рассыпались в полумраке неба. Это было похоже на северное сияние или на извержение вулкана. Ребята в восторге закричали «ура».

— Вань, давай ещё! — Аня прыгала от радости. Оболенский взял следующую петарду. Все заворожённо наблюдали за фантастическим зрелищем. Вдруг Ветров замолчал и, дёрнув Ивана за руку, указал на стену. Там, в нише, что-то подозрительно блестело.

Глава 3

Невероятная находка

Наше время. Москва

То, что лежало в углублении стены, не могло не привлечь внимания. Среди пыльных обломков этот предмет выглядел слишком чистым и блестящим. Похоже, во время сноса дома открылся тайник в стене, устроенный кем-то из бывших жителей. Саша и Ваня разобрали кирпичи и в образовавшейся нише обнаружили металлический предмет, завёрнутый в прозрачный полиэтилен. На вид он походил на ноутбук. Аня протянула было руку к находке, но тут же отдёрнула, напуганная Сашиным криком:

— Не трогай! Вдруг это бомба!

— Так. Всем отойти, быстро, — скомандовал Оболенский.

Ребята по инерции отскочили, а Иван, воспользовавшись их замешательством, быстро поднял предмет и вынул его из полиэтилена.

— Положи на место, — сказал Саша, придя в себя.

— Ага, спешу и падаю, — Оболенский был в своём репертуаре. — Никакая это не бомба. Чего, не видно разве? Обычный ноутбук.

И он попытался его открыть.

— Что-то никак.

— Ваня, может не стоит? — нерешительно спросила Аня. — Мало ли что там внутри. Может, ампулы с каким-нибудь вирусом. Сибирской язвой.

Иван только хмыкнул.

— Каждый о своём. Ты, Анют, и впрямь лучше бы в медицинский поступала.

— Подождите, — произнёс вдруг Саша, рассматривавший отброшенную Иваном полиэтиленовую упаковку. — Там ещё что-то есть.

Он вытащил небольшой предмет, также аккуратно завёрнутый в пакет. Начисто забыв о мерах предосторожности, о которых сам только что напоминал, достал из него обычную толстую тетрадь.

— Не открывай! — закричала Аня, единственная, у кого инстинкт самосохранения снова оказался сильнее любопытства. — А вдруг страницы пропитаны ядом цикуты? Между прочим, кого-то из французский королей так отравили.

— Это ты у Александра Дюма вычитала? — усмехнулся Ваня. — Так то был мышьяк. Им страницы книги пропитали. А цикутой отравили Сократа. Вернее, он сам принял этот яд, когда его приговорил к смерти афинский суд. И, кстати, знаешь, в чём его обвинили? В нарушении благочестия, в отрицании признаваемых афинянами богов и введении новых, и даже в том, что он состоит на службе у бесов и во всём полагается на бесовские знамения…

Пока Оболенский заговаривал зубы Ане, Ветров, примостившись под единственным на площадке фонарём, наскоро пролистывал найденную тетрадь.

— Это дневник, — сказал он наконец. — Дневник учёного. Тут какие-то формулы. Похоже, молекулярная биология. Вот, смотрите, здесь он пишет о хромосомах, о спирали ДНК… Этот учёный, скорее всего, генетик.

Ребята подсели к Саше. Теперь и у Ани любопытство взяло верх над осторожностью.

— Вот, послушайте.

Ветров зачитал отрывок:

«Мы наконец-то расшифровали эти странные генные области. Они несут в двести раз больше информации, чем другие гены, и отвечают за жизненный опыт…»

— Чего-чего? — не понял Ваня. — Какой ещё жизненный опыт?

— Подожди, — отмахнулся Ветров, углубившись в текст. — Так… тут какие-то малопонятные научные термины, описания… Вот. Кажется, это интересно.

«Расшифрованные нами гены не активные, попросту говоря, „спящие“. И если их запустить, то человек вспомнит свои прошлые жизни».

— Так-так, — хмыкнул Ваня. — Похоже, этот учёный-генетик сумасшедший. Можешь дальше не читать.

Он взял из рук Саши дневник и, демонстративно скрутив его трубочкой, стал постукивать по колену.

— Не делай поспешных выводов, — серьёзно сказал Ветров.

— Когда-то давно люди не верили, что Земля вращается вокруг Солнца. Как ты помнишь, Джордано Бруно за это утверждение сожгли на костре. И потом, генетика — наука очень своеобразная. Можно сказать, высокая материя. Мы практически влезаем в замыслы Творца.

Оболенский с усмешкой произнёс:

— Интересно, предвидел ли Бог, создавая человека, какими путями пойдёт его творение?

Ветров пропустил это замечание мимо ушей и продолжил:

— Знаешь, сколько сюрпризов может нам преподнести генетика? Правда, Ань?

— Правда. В генетике открытия делаются на каждом шагу. Подумай только, если учёные будут точно знать, как и зачем работает каждый ген, за что он отвечает, какие механизмы в организме человека он включает и выключает, тогда мы сможем многое.

— Что многое? Сотворить ещё одну овечку Долли? Или голема?[6]

— Ну как ты не понимаешь! — возмутилась Аня. — При чём тут овечка, а тем более голем. Можно будет лечить болезни, заменяя больной ген на здоровый, увеличить продолжительность жизни или вообще сделать человека бессмертным.

— Слишком много обещает ваша генетика, — ехидно вставил Ваня. — Прожекты, прожекты… Хоть что-нибудь дельное сделали? Одни только генно-модифицированные продукты. Хотя бы одну болезнь ликвидировали? А ты говоришь о бессмертии.