Книга Остров Южный Камуи - Нисимура Кетаро

Некоторое время мы с толпой неприязненно глядели друг на друга. Вернее, так казалось мне, а что эти люди видели и о чём думали на самом деле, я знать не мог. Лицо старосты уже было прикрыто белым покрывалом. Я отвёл глаза. Так что, всё кончено? Мне бы хотелось, чтобы на этом всё кончилось.

8

После полуночи слёг коммивояжёр, а державшийся до сих пор бодро полицейский тоже стал жаловаться на тошноту. Оба они сумели дождаться сыворотки, прибывшей на следующий день с Большой земли.

На том распространение болезни было остановлено. Вероятно, причиной вспышки эпидемии стала та злополучная чаша с сакэ, которую пустили по кругу на банкете.

Через два дня вечером состоялись похороны старосты в святилище на горе Камуи-дакэ.

Ясная погода, которая до этого держалась так долго, с утра испортилась. Влажный южный ветер шуршал в полях листвой саговых пальм и сахарного тростника, а когда начались похороны, пошёл дождь. Тело старосты, украшенное цветами гибискуса и завёрнутое в белое покрывало, несли четверо парней в масках чертей. Бормоча молитвы, они шли вверх по горной дороге. За ними тянулись остальные жители острова с сосновыми факелами в руках. Факелы шипели, когда на них попадали капли дождя.

Из окна своего медпункта я провожал взглядом длинную похоронную процессию. Участвовать в похоронах мне нисколько не хотелось.

В святилище зажгли костёр. Раздался гул барабана. Только попав на этот остров, я впервые понял, что весёлый, бодрящий бой барабана может порой звучать мрачно и уныло. Должно быть, сегодня он и собирались бить в барабан всю ночь напролёт.

Ветер усилился, и дождь бешено хлестал в оконное стекло. Я принял снотворное и улёгся спать. Без снотворного мне было не обойтись.

С трудом уснув наконец с помощью лекарства, я увидел странный сон. В этом сне какой-то бог — как он выглядел, было не разобрать — выносил мне смертный приговор. «Убейте этого человека!» — выкрикнул он, и парни, обряженные в маски чертей, бросились на меня. Спасаясь от них, я вбежал к себе в медпункт и трясущейся рукой запер стеклянную дверь на ключ. Но черти были уже тут. Они принялись яростно колотить в дверь завывая: «Выходи! Всё равно мы тебя прикончим!»

«Дон-дон-дон!» — я проснулся от того, что в стеклянную дверь кто-то стучал. Дверь звенела. На мгновение мне показалось, что сон всё ещё продолжается наяву, но то был не сон. Кто-то и в самом деле с силой колотил в стеклянную дверь.

Уже светало, и в комнате царил предутренний полумрак. Выйдя в приёмный кабинет, я рассмотрел за занавесом, прикрывавшим дверь изнутри, чей-то силуэт.

— Кто там? — крикнул я, но вместо ответа последовали новые яростные удары в дверь. Прищёлкнув языком, я отдёрнул занавес. За дверью стоял промокший до нитки коммивояжёр с иссиня-бледным лицом. Когда я открыл дверь, он судорожно схватил меня за руку и возопил дрожащим голосом:

— Доктор, спасите!

Я не понимал, что он от меня хочет, но тем не менее впустил несчастного в дом и усадил на стул. Коммивояжёр, словно тяжело больной, весь трясся мелкой дрожью.

— Что, болезнь вернулась?

— Да нет, тут другое. Меня хотят убить! — выдохнул коммерсант.

Я вообще перестал понимать, что происходит.

— Кто вас хочет убить?

— Да они все!

— Они все? Это вы про жителей острова?

— Про кого ж ещё?! Они там все рехнулись. Крыша у них поехала. Хотят смерть своего старосты свалить на меня.

— Неужели?!

— У них такой прецедент имеется.

— Прецедент?

— Ну да. Я сам в книжке читал. Когда-то к этому острову прибило корабль, терпящий бедствие. Среди экипажа были больные оспой…

— Эту историю я тоже знаю. И потом из-за них половина населения острова вымерла от оспы.

— Да, но главное, что было потом, — выпалил коммивояжёр, нервно сжимая в щепоть пальцы и снова их расслабляя. — Местный бог повелел островитянам отомстить пришельцам, и они изрубили всех моряков в куски.

— Но это же всё-таки было больше ста лет назад.

— Что сто лет Назар, что теперь — этот остров нисколечко не изменился. Вон, у них старики, как и сто лет назад, всю Японию называют по старинке Ямато. Да вы разве сами не видели, как они без малейшего сомнения выполняют повеление какого-то непонятного здешнего божка?

Да уж, я это видел. Староста, подчиняясь воле божьей, добровольно обрёк себя на смерть, а все прочие жители острова безмолвно согласились с таким решением. Что и говорить, на этом острове всем распоряжается воля здешнего божества. По крайней мере, жизнью и смертью людей.

— И всё-таки почему вы решили, что именно вас хотят убить?

— Я видел!

— Что видели?

— Я был там сейчас, в святилище. У меня было дурное предчувствие — вот и решил пойти посмотреть, что там творится. Похороны старосты вечером закончились, а они всё ещё стоят там, возле святилища, никуда не уходят. Ждут.

— Ждут? Чего ждут?

— Стоят и ждут, пока бог им назовёт имя того, на кого ляжет вина за смерть старосты. Ждут, понимаешь ли, затаив дыхание, чтобы им сказали, кого надо разорвать на части. Только ведь уже понятно, кого надо принести в жертву. Меня, конечно. Они ведь думают, что эпидемию к ним занесли пришельцы. Всё будет так же, как сто лет назад, когда сюда прибило этот корабль. Так что жертвой точно определят меня.

Коммивояжёр испуганно посмотрел в сторону горы. Сквозь шум дождя оттуда по-прежнему доносился мерный гул барабана. Я понял, что ничего ещё не кончено. Слишком рано я решил, что вся история подошла к концу, поскольку распространение эпидемии удалось остановить. В действительности тут-то и начиналось самое страшное.

Когда речь зашла о здешнем божестве, я снова невольно задал себе вопрос, что, собственно, оно из себя представляет. Этот бог беспощадно определяет, кому быть принесённым в жертву. В христианском вероучении Христос, по крайней мере, избрал для жертвоприношения себя самого. Но на этом острове, где ещё так сильны пережитки шаманских культов, будет вполне естественно, если бог потребует человеческую жертву в отмщение. Почему-то раньше я об этом не думал.

— Но как же? — сказал я, скрывая смущение и неуверенность. — Здесь ведь есть полицейский. Неужели он позволит совершить такие противозаконные действия?!

— Участковый ведь один из них. Он с ними заодно. Вспомните, он ведь тоже молча смотрел, как староста умирает. Он верит, что такова воля божья. А раз так…

Внезапно коммивояжёр не договорив, с лицом, исказившимся от страха, выбежал из медпункта. Я ринулся за ним. Коммивояжёр стоял перед домом и прислушивался. Дождь всё ещё лил. Подставив под капли ладонь, я спросил:

— В чём дело?

— А вы послушайте: ритм барабана участился. Значит, отмщение уже близко! — отвечал коммивояжёр сдавленным голосом.