Книга Магия на крови - Николай Басов

— Что люди с собой-то творят, — философски высказался Самвел из Даулов, и дальше они поехали молча.

Лучше всего себя чувствовала Зара. Она была действительно в своей тарелке — не слезала целыми днями с коня, спала под открытым небом, подложив седло под голову, мылась в ручьях… Может быть, потому тут ей и нравилось, что было много воды. Правда, она была холодной, прямо из ледников, даже кони пили её с фырканьем, но зато на редкость чистой. Этот край вообще казался чистым, словно наступил лишь следующий день после его сотворения Демиургом.

Лучше себя почувствовал и Трол. Причём настолько, что после дневных переходов пытался ещё и потренироваться, помахать мечами, размять ноги, полазать по деревьям, тренируя удержания своего веса на кончиках пальцев. Когда деревьев не стало окончательно, он приспособился лазить по скалам, но удобных было мало, к тому же в том состоянии, в каком он всё-таки находился, это было действительно опасно. Это заставляло нервничать даже Зару. И он решил от этих упражнений воздерживаться.

На пятый день похода Ибраил вдруг притормозил отряд перед одной из развилок тропы. Обычно он уверенно выбирал ту, что вела на восток, и ещё ни разу не ошибся.

— Не знаю, — признался наконец маг. — То ли выбрать южный путь, по долинам — там больше людей, но и больше местных лэрдов, у которых главный заработок — грабёж, либо следует пойти верхом, но там вообще дикость… И близко ледники.

— Драться нам сейчас ни к чему, — высказался Крохан. — Я за путь вдоль ледников.

— А мы не пропустим мою… — Трол замялся, совсем как Крохан иногда. — Ту деревню, в которой я, собственно, родился?

— Ну, мы пока прошли половину пути, если я правильно прочитал последние сообщения книги Ублы, — проговорил Ибраил.

— Так это она нас ведёт? — спросила его Зара.

— Нет, хотя… Да, я с ней советуюсь.

— Тогда давайте лучше пойдём по северной дороге, — решил Роват, и они свернули на север.

Они проехали пару дней, когда поняли, что, возможно, это была ошибка. Тут, на самом верху, дорог, идущих в глубь Западного материка, было меньше, чем хотелось бы, и половину пути отряд вынужден был проделывать по каменным россыпям. Выручало только то, что возницы тщательно следили за подковами лошадей, и, разумеется, то, что у них не было повозок — ни одно сооружение на колёсах по этим глыбам не прошло бы.

А на третий день, когда путники решили немного спуститься, чтобы отыскать более приемлемую дорогу, они вдруг напоролись на некоторое… строение.

Скорее всего, когда-то это была придорожная часовня, в которой при желании можно было переждать буран либо провести ночь перед очагом. Но теперь от её святости и чисто человеческой дружелюбной утилитарности не осталось даже следа. И даже в этом отдающем морозцем, пахнущем снегом воздухе разливалась отвратительная вонь. Причины её стали понятны, едва путники подъехали ближе — на каждом каменном выступе, образующем перекладины для крыши, висел истлевший человеческий труп.

— Зачем это? — спросила Зара, зажимая нос. — Кто это сделал и почему?

— Нужно войти, — отозвался Роват, — кажется, я знаю, что тут такое.

Они спешились, и Роват раскрыл деревянные створки узкого входа. Трол с Кроханом ступили сразу на ним. Внутри помещения было тепло, и даже вонь чувствовалась чуть меньше.

Но не тепло было тут главным, а большая каменная ступа, вытесанная из целого валуна, с какими-то письменами, идущими по кругу. На ступе стояло мрачное, тёмное изображение существа с рогами, с человеческим лицом и измазанными запёкшейся кровью губами, показавшимися из-за странного освещения почти живыми. Свет исходил из большого медного светильника, сделанного в виде торчащей из стены трубы, и играл всеми мыслимыми отсветами синего, кобальтового пламени. Перед ступой плотной, слежавшейся горой лежали кости трупов, видимо истлевших на стенах сооружения, и разные предметы, некогда принадлежавших людям, — странные короткие мечи, ремни, части упряжи, чудная одежда с широкими заклёпками.

— Шаэтан, — пробормотал Роват, — его капище. — Он плюнул на пол.

— Они тут его… э-э… почитают? — спросил Крохан.

— Никто его тут не почитает, — отозвалась уверенно Зара. — Просто имперские солдаты приехали, устроили всё это, а потом велели кому-то из местных лэрдов вывешивать трупы.

— Пламя поддерживать не нужно, — отозвался Ибраил. Как оказалось, он стоял в дверях и тоже внимательно осматривался. — Это так называемый вечный факел. Тут, на западе, его изготавливать уже разучились, но на востоке ещё есть мастера… Такая труба может гореть лет двести, если не больше.

— Мечи не все ржавые, — высказался Роват.

— Да, устроено недавно, — согласился Трол и вышел наружу.

Они уже расселись по коням, стали выстраиваться в привычную цепочку для обычного похода, как вдруг один из возниц отвёл лошадей на полсотни шагов назад, спешился и пошёл, чуть прихрамывая на затёкших ногах, к сооружению, увешанному трупами.

— Эй, как тебя… Ит’Кибир, — позвал Роват, — возвращайся. — Он перехватил удивлённый взгляд Крохана. — У них подобные штуки часто встречаются, он должен этот культ наизусть знать.

Все остановились. Трол обернулся, он отчётливо понимал, что сейчас что-то произойдёт. Возница, а это был тот, на лице которого имелись шрамы, вошёл в капище, потом ногой разбросал груду предметов и костей. Его спину было хорошо видно в проём двери. Поднял меч, порылся ещё, нашёл массивный топор на длинной рукояти. Взвесил на руке.

— Назад всем! — вдруг заорал Ибраил. Но всё-таки чуть-чуть опоздал.

Вверх к хмурому небу, словно немыслимой силы взрыв, ударил ослепительный фонтан ярко-жёлтого огня, который тут же разлетелся на десятки ярдов в стороны, опалив лошадей и людей жаркой волной.

— Что… что он сделал? — спросил, стараясь перекричать рёв пламени, Крохан, едва удерживая своего взбесившегося от страха скакуна.

— Располосовал медную гильзу, в которую заложен горючий порошок, — тоже переходя на крик, пояснил Ибраил. — И то, что должно гореть двести лет, сгорит за несколько часов.

— Зачем он это… сделал? — спросила Зара.

— У него были, должно быть, свои счёты, — сказал Трол, хотя и сам не очень понимал происходящее.

Они отъехали от пламени, рвущегося теперь огромным факелом, отражаясь, кажется, даже в низких облаках. Кони, сообразив, что им ничего не грозит, стали успокаиваться.

Две заводные лошадки, которых вёл погибший возница со шрамами, распределили между Бали и Батаром. Лошадь, на которой он сам ехал, прихватила Зара. Они уже готовы были двинуться дальше, как вдруг второй возница поднял голову и без намёка на поклон отчётливо, чтобы слышали все, произнёс на дериб:

— Салфик ит'Кибир. — Он осмотрел поочерёдно всех путников, которые теперь не сводили с него глаз. — Так меня называли родители.