Книга Глаза убийцы - Джон Сэндфорд

— В каком смысле?

— Прежде чем явиться ко мне, Маккензи зашел в отдел внутренних расследований, так что они занялись этим делом и я не могу их остановить. Они потребуют, чтобы ты дал показания. Рэнди, конечно, настоящая задница, но он несовершеннолетний — к нему уже приставили социального работника, она возмущена тем, что его избили, и не желает даже слышать о том, что он напал на офицера полиции.

— Мы можем послать ей снимки женщины, которую он искалечил.

— Да-да, обязательно. Возможно, это заставит ее изменить мнение о нем. Разрез на твоей куртке тоже сыграет свою роль. К тому же у нас есть показания свидетелей. Но я не знаю… Если бы не куртка, мне пришлось бы отстранить тебя от дел.

Даниэль потер лоб тыльной стороной ладони, затем развернулся на стуле спиной к Лукасу и стал смотреть в окно.

— Ты меня беспокоишь, Дэвенпорт. Твои друзья тоже за тебя волнуются. У меня тут побывал Слоун, так вот, он врал как сивый мерин, чтобы прикрыть тебя, пока я не сказал ему, чтобы он заткнулся. А потом мы немного поговорили.

— Чертов Слоун, — сердито сказал Дэвенпорт. — Я не хотел, чтобы он…

— Лукас… — Шеф повернулся к нему с обеспокоенным видом. — Он твой друг, и ты должен ценить то, что он пытался сделать. Сейчас тебе понадобится поддержка всех твоих друзей. Ты ходил к психологу?

— Нет.

— У них есть таблетки для проблем, подобных твоей. Они ничего не лечат, но жизнь становится немного легче. Поверь мне, потому что я там был. Этой зимой будет шесть лет. Я живу в страхе, что мне придется туда вернуться.

— Я не знал…

— О таких вещах не принято говорить, если ты занимаешься политикой, — сказал начальник полиции. — Кто же захочет, чтобы все думали, что полицию возглавляет безумец? Так вот, то, что с тобой происходит, называется «униполярная депрессия».

— Я в своей жизни читал пару книг, — сердито ответил Лукас. — И не пойду к психологу.

Он встал и принялся расхаживать по кабинету, вглядываясь в лица политиков, смотревших на него с фотографий на стенах. По большей части это были перепечатки из газет, сделанные по просьбе шефа, все черно-белые. «Фотографии улыбок», — подумал Лукас. На желтой стене выделялось только два цветных пятна. Одно — гобелен мяо[5]в рамке, с медной табличкой и надписью: «Квентину Даниэлю от его друзей мяо, 1989». Второе — календарь с картиной, изображающей вазу с цветами, яркими, слегка расплывчатыми, изящными и одновременно похожими на детский рисунок. Лукас остановился перед ним и стал рассматривать.

Начальник полиции пару мгновений наблюдал за ним, а потом вздохнул и сказал:

— Я вовсе не считаю, что тебе необходимо идти к психологу, — они хороши далеко не для всех. Но вот что я тебе скажу как друг: ты находишься на грани нервного срыва. Я такое уже видел и увижу еще много раз, но сейчас передо мной все признаки. Ты на пределе. Слоун со мной согласен, Дел тоже. Тебе нужно привести себя в порядок, пока ты не причинил вреда себе или еще кому-то.

— Я могу уволиться, — сказал Дэвенпорт, поворачиваясь к столу шефа. — Или взять отпуск.

— Это не самая лучшая идея, — покачав головой, ответил Даниэль. — Люди в таком состоянии должны находиться рядом с друзьями. Так что я хочу тебе кое-что предложить. Если я не прав, скажи мне.

— Ладно.

— Займись убийством Беккер. Поддерживай связь со своими осведомителями, но сосредоточь все силы на поисках убийцы. Тебе необходимо быть среди людей. Поработать в команде. А мне требуется человек, который поможет выпутаться из этого дела. Семья Стефани Беккер имеет кое-какое влияние, да и газетчики подняли шум.

Лукас опустил голову и задумался.

— Вчера вечером Дел говорил со мной об этом убийстве. Я сказал, что, возможно, за него возьмусь.

— Вот и возьмись, — отрезал начальник полиции.

Дэвенпорт встал, а Даниэль надел компьютерные очки и снова повернулся к экрану монитора.

— Сколько времени ты уже не работаешь оперативником? — спросил Лукас.

Шеф посмотрел на него, потом на потолок.

— Двадцать один год, — помедлив, ответил он.

— За это время многое изменилось, — сказал Дэвенпорт. — Люди больше не верят в добро и зло, а если верят, то мы считаем их ненормальными. Алчность — вот наша реальность. Люди боготворят деньги и власть, удовольствия и кокаин. Для плохих парней мы — настоящая уличная банда. Это они понимают. Как только они перестанут бояться, то набросятся на нас, как крысы.

— Боже праведный!

— Выслушай меня, — продолжал Лукас. — Я не дурак и не считаю, по крайней мере в теории, что вчерашнее должно сойти мне с рук. Но такие вещи кто-то должен делать. У правоохранительной системы есть умные судьи и жесткие прокуроры, но это абсолютно ничего не значит — мы играем в игру, которая не имеет никакого отношения к закону. То, что я совершил, было правосудием. Не больше и не меньше. Улица это понимает. Я поступил правильно.

Даниэль довольно долго смотрел на него, затем с серьезным видом проговорил:

— Я с тобой согласен. Но не повторяй этих своих слов ни одной живой душе.

Слоун стоял, прислонившись к металлической двери кабинета Дэвенпорта на цокольном этаже, просматривал бесплатную газету и курил «Кэмел». Это был худощавый полицейский с лисьим лицом и желтыми от никотина зубами. Коричневую фетровую шляпу он надвинул на глаза.

— Опять разгребаешь навоз, — сказал Лукас, направляясь к нему по коридору.

У него было такое ощущение, будто его голова наполнена ватой и каждая мысль попадает в ловушку миллионов пушистых нитей.

Слоун отошел от двери, чтобы коллега смог ее отпереть.

— Даниэль не дурак. А это не навоз. Значит, возьмешься за дело Беккер?

— Возможно, — ответил Дэвенпорт.

— Ее хоронят сегодня днем, — сообщил ему Слоун. — Тебе нужно туда пойти. И вот что я тебе скажу: я тут поинтересовался ее мужем. Похоже, мы имеем дело с настоящим убийцей.

— Правда?

Лукас распахнул дверь и вошел внутрь. Когда-то в его кабинете была кладовая уборщика. Здесь помещались два стула, деревянный стол, картотечный шкаф на два ящика, проволочная мусорная корзина, старомодная дубовая вешалка для пальто, компьютер «Ай-би-эм» и телефон. Принтер стоял на металлическом столике для пишущей машинки, готовый распечатывать номера телефонов, которые выдавал автоматический регистратор телефонных звонков. Пятно на стене отмечало постоянную протечку какой-то подозрительной жидкости. Дел как-то сказал, что женский туалет находится этажом выше и чуть дальше по коридору.

— Да, правда, — ответил Слоун, сел на стул для посетителей и положил ноги на край стола, пока Лукас вешал куртку. — Я прочитал имеющиеся о нем данные, и оказалось, что во время войны во Вьетнаме Беккер был приписан к отряду криминальных расследований в Сайгоне. Я решил, что он служил в военной полиции, поэтому поговорил с Андерсоном, а он позвонил своим компьютерным дружкам в Вашингтоне. В результате мы получили послужной список Беккера. Он был не копом, а судебным патологоанатомом. Делал вскрытия в уголовных делах, касающихся армии. Я нашел его бывшего командира, его зовут Уилсон. Он помнит Беккера. Когда я представился, он спросил: «Этот сукин сын кого-то убил?»