Книга Пылающие души - Патриция Хэган

Джулия отодвинула тарелку с бараньим рагу, до которого она почти не дотронулась. Поднявшись, она притворно зевнула и пробормотала:

– Простите, но я немного устала и, кроме того, у меня начинается мигрень. Пожалуй, я отправлюсь к себе.

Офицеры учтиво поднялись, сочувственно улыбаясь. Мать спросила, нужна ли Джулии ее помощь, однако Джулия поспешно отказалась.

– Разговоры о войне наскучили мне еще больше, чем это плавание, но я рада, что тебе нравится и то и другое, мама. По крайней мере ты не чувствуешь себя несчастной.

С этими словами Джулия торопливо вышла из столовой. Оказавшись в узком коридоре, она закрыла за собой дверь и прижалась к ней, надеясь, что никому не придет в голову последовать за ней и убедиться, что она направилась именно в каюту. Она услышала, как мистер Уотсон произнес:

– Полагаю, мы не были слишком резкими с вашей дочерью, миссис Маршалл.

– О нет, что вы! – послышался торопливый ответ матери. – Этот разговор пойдет ей на пользу. Иногда ее поведение беспокоит меня. Временами она кажется совсем ребенком…

– Едва ли, – со смехом возразил мистер Джастис, и другие мужчины поддержали его. – Ваша дочь – прелестная юная леди. Вы вправе гордиться ею.

Вмешался мистер Гаррис:

– Но, к сожалению, совсем не знает жизни. Уверен, подобно большинству благовоспитанных дам-южанок, ваша дочь была надежно ограждена от невзгод и страданий.

Джулия скорчила гримаску. Она могла бы немало рассказать своим недавним собеседникам – в том числе и о случае в лесу.

Шурша юбками, она прошлась по коридору, миновала дверь своей каюты и взлетела по ступеням лестницы. Очутившись на палубе, она довольно улыбнулась и потянулась, вскинув руки над головой и вдыхая прохладный морской воздух. Осторожно переступая через канаты и оснастку, она прошла к поручням и остановилась, очарованная представшим ее глазам зрелищем. Свет месяца пробивался сквозь посеребренные облака и падал на воду, заставляя ее искриться подобно тысячам крохотных алмазов. Джулия давно привыкла к качке и играючи удерживала равновесие, но теперь легкие наклоны корабля показались ей подобием сонаты – изящной, струящейся, мелодичной…

Она вспомнила о Майлсе, о том, как счастливы они были прежде, и помолилась о нем, как делала каждый вечер. Она не позволяла себе думать о ненавистной свадьбе, лишь вспомнила, что Вирджил пообещал приложить все старания, чтобы ее брат вернулся домой. Как она мечтала об этом!

Погрузившись в свой мир красоты и безмятежности, она забыла о матросах, которые безмолвно сновали по палубе, выполняя свою работу. Немного погодя Джулия начала напевать – сначала еле слышно, без слов, однако вскоре ее голос набрал силу. Она пела ветру, звездам и месяцу, ее чистый голос далеко разносился в ночи. Как она любила петь! Втайне она даже лелеяла мысль о том, что когда-нибудь станет настоящей певицей… Но с тех пор многое изменилось.

Джулия не замечала, что матросы постепенно бросают свою работу и подходят все ближе. Они молча обменивались взглядами и одобрительно кивали, оценивая ее чудесный голос. Только замолчав и услышав громкие аплодисменты, Джулия заметила, что вокруг нее собралась целая толпа.

Обернувшись лицом к матросам, она ахнула и забормотала:

– Простите! Кажется, я забыла, где нахожусь… – В смущении она вспыхнула. – Ночь так прекрасна, что мне захотелось петь…

Вперед выступил коренастый мужчина с усмешкой на изборожденном морщинами лице.

– Может, споешь еще, детка? – с надеждой спросил он. Палубу озарял бледный свет месяца. Джулия почувствовала, что этот человек, подобно остальным, рад передышке в монотонной, изнуряющей работе. Должно быть, он по достоинству оценил ее искусство.

Посмотрев влево, Джулия заметила уродливое лицо Шеда Харки, и волна грусти окатила ее при мысли о том, что он был наказан за любезность по отношению к ней. Она согласно кивнула, и губы Харки раздвинулись в улыбке.

Повернувшись к остальным, он заявил:

– Мы давно уже не слышали песен, верно, ребята? Ничего, кроме криков чаек да офицеров, отдающих приказы. Так давайте же попросим ее спеть что-нибудь еще.

Толпа отозвалась одобрительными возгласами, побуждая Джулию продолжить импровизированный концерт.

– Пожалуйста, спойте! – выкрикнул кто-то.

Сияя от радости, чувствуя себя на вершине блаженства после долгих тоскливых дней и ночей, Джулия искренне улыбнулась и робко произнесла:

– Если вы и вправду хотите послушать…

– Еще бы!

– Детка, будь так добра…

– Это чудо… настоящее чудо…

Пока Джулия стояла в замешательстве, упиваясь непривычными похвалами, кто-то принес скрипку. Встав рядом с Джулией у поручней, скрипач заиграл мелодию «Милая Эвелина».

– Я знаю ее! – торжествующе воскликнула Джулия и вновь запела.

Доиграв песню, скрипач сразу же начал «Хуаниту». Вскоре мелодию подхватил и неожиданно появившийся на палубе флейтист, а чуть позже – двое матросов с губными гармониками, и нестройный хор запел «Славный голубой наш флаг».

После каждой песни раздавался шквал аплодисментов, восторженных криков и требований продолжать. Джулия всем своим существом отдалась музыке, словно опьянев от похвал. Музыканты играли одну песню за другой, почти все они были знакомы Джулии, а когда она забывала строчку-другую, то напевала мелодию без слов.

Музыканты выбирали все более игривые песенки – «Путник из Арканзаса», «Гусь летит под облаками». Кто-то во всю глотку запел «Ад в Джорджии». Матросы разбились попарно и закружились в веселом танце, напоминающем джигу, а Джулия смеялась и по-детски хлопала в ладоши. Особую радость ей внушала мысль, что матросам понравилось ее пение.

Дух веселья, царящий на палубе, настолько заворожил ее, что Джулия не заметила запретную флягу с ромом, которую матросы передавали из рук в руки. В возбуждении они и не подумали о том, что нарушают корабельные правила. Матросы плясали под звуки скрипки, флейты и гармоник, разносящиеся в ночи.

Прижавшись спиной к поручням, Джулия вдруг ощутила странную неловкость. Красивые мелодии сменились грубоватыми песенками, которых она не знала, и, наконец, она поняла, что мужчины постепенно пьянеют, а происходящее начинает напоминать разгульную пирушку. Решив, что в таком случае ей будет лучше покинуть палубу, Джулия стала отступать, но наткнулась на кого-то.

Она подняла глаза и увидела перед собой усмехающееся лицо Шеда Харки.

– А, это ты, милашка, – промурлыкал он слегка заплетающимся языком и мясистой рукой стиснул ее обнаженное плечо. От этого прикосновения Джулия поморщилась, а Харки осклабился: – Тебе незачем бояться меня. Я ведь твой друг. Мне известно, как одиноко и тоскливо сидеть взаперти, в тесной каюте. Мы прогуляемся при луне, и ты увидишь, каким любезным я умею быть с прелестными дамами…