Книга Сорок имен скорби - Джайлс Блант

Народ-тень, подумал Кардинал. Мы не знаем даже, тут они или нет. Он остановился метрах в ста после поворота и теперь, пользуясь солнечной погодой (было минус десять — вполне по сезону), шел пешком вместе с Джерри Коммандой по обочине дороги к сверкающему побелкой бунгало.

Джерри не был сегодня запакован в толстую куртку с капюшоном и выглядел весьма тощим, даже хилым. Но сложение обманчиво: он четырежды становился чемпионом провинции по кикбоксингу. Трудно было понять, как ему это удается, но самый отпетый бандит, вздумавший сопротивляться Джерри, неизменно оказывался в горизонтальном положении, издавая громкие жалобные стоны.

Кардинал никогда не работал с ним в паре, но вот Маклеод работал — и заявлял, что, живи они двумя веками раньше, он забыл бы про собственных предков и с радостью сражался на стороне Джерри против белых. Когда Джерри от них уходил, сотрудники устроили в его честь грандиозную вечеринку, но сам он на нее не явился, потому что не любил суеты и громких изъявлений чувств. Перейдя в ПДПО, он мог бы выбрать себе любой городок или поселок из подведомственных департаменту, но попросился служить исключительно в резервациях. Он получал то же жалованье, что и сотрудники муниципальной полиции, но — за это он яростно бился — его освободили от подоходного налога.

Накануне вечером Джерри вызвал у него раздражение, сделав вид, будто не знал, что Кардинал отстранен от расследований убийств. У Джерри было странноватое чувство юмора. Да еще и обезоруживающая привычка (вероятно, плод бесчисленных часов, проведенных на допросах подозреваемых, которых надо было уличить во лжи) — резко менять тему беседы. Сейчас он так и сделал, спросив о Кэтрин.

Кардинал ответил, что у Кэтрин все отлично, — тоном, показывающим, что лучше бы им обсудить что-нибудь другое.

— А как насчет Делорм? — полюбопытствовал Джерри. — Как ты с ней ладишь? Иногда она очень достает.

Кардинал ответил, что с Делорм у него тоже все отлично.

— У нее классная фигурка, глаз не оторвешь.

Кардиналу неловко было в этом себе признаться, но ему тоже так казалось. Когда привлекательная женщина работает где-то в спецрасследованиях — ничего страшного: у нее отдельный кабинет, она ведет дела, не имеющие ничего общего с твоими. Но когда вы с ней партнеры по службе…

— Лиз — хорошая женщина, — продолжал Джерри. — И следователь она хороший. Нужна храбрость, чтобы вот так припереть мэра к стенке. Я бы сдрейфил. Но я знаю, она устала от чистенькой работы. — Он помахал старику с собакой, переходившему улицу. — Конечно, может, она и за тобой заодно следит.

— Спасибо, Джерри. Это как раз то, что я хотел услышать.

— Новые фонари-то у нас работают. — Джерри жестом охватил фонари. — Увидишь, как тут станет уютно.

— И все покрасили, я гляжу.

— Мой летний проект, — кивнул Джерри. — Каждый подросток, которого я заставал за пьянкой, должен был полностью выкрасить один дом. Причем в белый цвет, это неприятнее всего. Пробовал когда-нибудь летом побелить дом?

— Нет.

— Глаза при этом дико режет. Ребята меня теперь ненавидят, но мне плевать.

Разумеется, у них не было к нему ненависти. Трое темноглазых мальчишек с коньками и хоккейными клюшками следовали за ними с тех пор, как Джерри вышел из своего дома. Один из них кинул снежок и попал Кардиналу в руку. Перчаток не было, но он, слепив снежок, нанес ответный удар и сильно промазал. За последние лет десять он не бросал ничего, кроме разве что гневных упреков. Последовала перестрелка, в ходе которой Джерри безропотно вынес два попадания в свою костлявую грудь.

— Десять против одного, что этот мальчишка — твой родственник, — предположил Кардинал. — Смышленая бестия.

— Племянник. И симпатяга — в дядюшку.

Джерри Комманда и правда был симпатяга. Шестьдесят три килограмма обаяния.

Ребята болтали на языке оджибва. Кардинал, не будучи знатоком языков, не понимал ни слова.

— Что они говорят?

— Говорят — походочка-то как у фараона, а снежки бросает, как девчонка: может, он голубой?

— Как мило.

— А мой племянник: «Видать, он арестует Джерри за кражу этой чертовой краски». — Джерри продолжал монотонно переводить. — «Это тот самый легавый, который тут околачивался осенью. Придурок, не смог найти Кэти Пайн».

— Джерри, ты зарыл свой талант в землю. Тебе бы в переговорах на высшем уровне участвовать.

Чуть позже ему вдруг пришло в голову, что Джерри, может, вовсе и не думал ничего переводить: это было бы вполне в его манере.

Они обошли новенький сверкающий пикап и приблизились к дому Пайнов.

— Я неплохо знаю Дороти Пайн. Хочешь, пойду с тобой?

Кардинал покачал головой:

— Может, заглянешь к ним позже.

— Ладно, загляну. Что за люди убивают девочек, Джон?

— Слава богу, таких очень мало. Вот поэтому мы его и поймаем. Он отличается от большинства.

Кардинал совсем не был в этом уверен, но надеялся, что голос его звучит убедительно.

В сентябре прошлого года он узнавал у Дороти Пайн, кто дантист ее дочери, чтобы получить стоматологическую карту девочки. Для Кардинала это было самое трудное задание в жизни. Оплывшее лицо Дороти Пайн, жестоко обезображенное угрями, не выражало никакого горя. Он белый, он представитель закона, почему она должна при нем?..

До тех пор опыт ее общения с полицией ограничивался присутствием при арестах ее мужа, который был добрейшей души человек и безжалостно избивал ее, когда напивался. Вскоре после того, как Кэти исполнилось десять, он отправился в Торонто на поиски работы, но нашел лишь острие пружинного ножа в ночлежке на Спэдина-роуд.

Палец Кардинала слегка дрожал, когда он нажимал кнопку звонка.

Дороти Пайн, крошечная женщина, достававшая ему лишь до пояса, открыла дверь, посмотрела на него и сразу поняла, зачем он пришел. Других детей у нее не было, так что причина могла быть одной-единственной.

— Ясно, — ответила она, когда он рассказал ей, что тело Кэти найдено. Всего одно слово — «ясно», и она уже закрывала дверь. Дело кончено. Единственный ребенок мертв. Копы, а тем более белые копы, ничем тут не помогут.

— Миссис Пайн, может быть, разрешите мне войти на несколько минут? Я два месяца не занимался этим делом, мне надо кое-что освежить в памяти.

— Это еще зачем? Вы же ее нашли.

— Ну да, но теперь мы хотим поймать того, кто ее убил.

У него было такое чувство, что, не упомяни он об этом, мысль о том, чтобы отыскать человека, убившего ее дочь, никогда не пришла бы Дороти Пайн в голову. Для нее важен был лишь сам факт смерти девочки. Уступая ему, она слегка пожала плечами, и он прошел вслед за ней в дом.

В коридоре застоялся запах бекона. Была уже почти середина дня, но занавески в гостиной были еще задернуты. Электронагреватели высушили воздух, загубив растения, теперь безжизненно изгибавшиеся на полке. Тут было темно, как в склепе. Смерть вошла в этот дом четыре месяца назад и так его и не покинула.