Книга Эпоха Пятизонья - Михаил Белозеров

Была в его словах слезная просьба, а еще – желание расположить к себе и вообще сделать беседу непринужденной. Он снял китель, повесил на спинку стула и посмотрел на Костю ласково-ласково, словно на малолетнего сына.

По-другому генерал не умеет просить, сообразил Костя и, сделав вид, что ничего не понял, потянулся за лимоном и почувствовал, что расслабляется. Он даже незаметно огляделся и только сейчас заметил видеооборудование, книжные шкафы по темным углам и огромный, как каток, стол – там, где окна были закрыты тяжелыми черными шторами. Прямо не комната, а зал, только с низким потолком.

– Я думаю, он справится, – сказал Ред Бараско, смакуя коньяк с царским величием, которое не вязалось с его обликом геолога.

– Кто, я? – удивился Костя растерянно.

– Ну а кто? – нагло рассмеялся Бараско.

Но Костя уловил в его смехе неуверенность. Или так ему показалось? Не верил Бараско даже самому себе, а говорил прежде всего для генерала – хвалил товар.

Одно дело – сидеть и рассуждать, а другое – идти в неизведанную Зону. Влип я, подумал Костя, по самое не хочу. Хотя, если там все то же самое, что и в Чернобыльской Зоне, то сходить можно. И все-таки его мучили сомнения: слишком многого он наслушался об этой Зоне. Не походила она на Чернобыльскую, и вообще ни на какую другую. А иного опыта, кроме Чернобыльской Зоны, у Кости не было. Одна надежда на «анцитаур», который вывезет. Бедный я бедный, подумал он обреченно, и чего меня понесло на встречу с Бараско? Сидел бы сейчас на работе, пил бы кофе и трепался с друзьями, а вечером пошел бы на день рождения к Славику Котову и там напился первоклассного джина.

– Мы ведь вначале думали, что это новое оружие американцев, – со слезой в голосе признался генерал, – поэтому все, кто имел отношения к Зонам, попали под подозрение, ну а уж черные сталкеры – в первую очередь. Правительство готовит указ о прекращении преследования сталкеров. Но пока этого указа нет, мы, так сказать, общаемся в неформальной обстановке.

– Понятно, – сказал Костя. – А что мне надо делать-то?

Ред посмотрел на него, как на идиота. В его взгляде читалось: давно пора догадаться и делать ноги.

– Вначале я расскажу вам предысторию Кремлевской Зоны, – сказал генерал Берлинский.

Он только забыл, подумал Костя, что я работаю на телевидении и что мне сам Бог велел быть в курсе всех событий. Но оказывается, он знал далеко не все.

– Впервые эффект проявился двадцать пятого августа прошлого года, в десять часов утра. Над Кремлем возникло кольцевое облако, а под облаком на Ивановской площади – белый вихрь диаметром метров тридцать. В этот вихрь попали двое: гражданин Китая и искусствовед Оружейной палаты. Больше их никто не видел. Облако и вихрь, по свидетельствам очевидцев, просуществовали около получаса. Уже тогда было известно, что подобные природные явления характерны для необжитых мест Сибири и Дальнего Востока, они не проявляются в городах, а здесь взяли и проявились. Мы не были готовы. К тому же все остальные Зоны так или иначе связаны с атомными или термоядерными объектами. В нашем же случае ничего не совпадало. Нетипичная картина: ни тебе разломов, ни тектоники, ни бури, ни солнцепека. Чистое, голубое небо, солнышко. Аномалия!

– Кроме самого факта явления, – уточнил Бараско, не удержался и потянулся за коньяком.

– Да, самого факта, – невозмутимо согласился Берлинский и позвонил по телефону: – Принесите обед на троих.

В последующие две-три минуты бутылка коньяка была прикончена, разговор сместился в русло других Зон, где события, за исключением, конечно, Чернобыльской, имели совершенно иной характер. В комнату вошли пять вышколенных официантов в колпаках и ловко накрыли стол. У Костя потекли слюнки от жирного наваристого борща и мясного рагу, салатов и закусок. А еще им подали домашние пельмени, политые сметаной, и холодную водку в запотевших графинах. Ред радостно потер ладони. Генерал на правах хозяина разливал водку и приговаривал:

– Водка под пельмени – первое дело!

Костя вспомнил, что газеты всех мастей в те времена как воды в рот набрали. Если о кольцевом облаке еще что-то писали, то о том первом вихре, предвестнике появления Кремлевской Зоны, никто слыхом не слыхивал. Перед китайцами извинились. Родственникам искусствоведа Оружейной палаты пообещали провести самое тщательное расследование. Но не успели. Да, собственно, никто не знал, связано ли появление облака и вихря с последующим возникновением Зоны. Ученые пока ломали голову.

– Эдуард Петрович, вы забыли о сгоревшем батюшке.

– Ах да… – вспомнил генерал. – Как раз накануне стабилизации Зоны сгорел отец Анисим. Рядом с ним стоял звонарь Попов. По его словам, они разговаривали перед собором Двенадцати апостолов. Вдруг внимание отца Анисима что-то привлекло со стороны Никольской башни. Он посмотрел туда. Попов тоже посмотрел, но ничего не заметил, а когда оглянулся, отец уже лежал. Лицо его чернело на глазах, а из-под одежды, но больше всего изо рта и носа шел дымок. Огня видно не было. Попов сорвал с себя куртку и накрыл отца Анисима в надежде спасти его, а когда убрал, то лицо уже обуглилось, а изо рта появилось пламя. Отец Анисим сгорел изнутри. После этого было сделано два предположения. Первое – отец Анисим увидел вспышку лазера, с помощью которого кто-то передал пучок энергии. Второе – наиболее вероятное – Кремль по непонятной причине стал местом выхода неизвестной энергии Земли.

– Сила из ничего, – брякнул Костя и едва не прикусил язык от стыда.

Генерал-полковник так на него посмотрел, что Костя осознал всю глубину своей безответственности. Впрочем, точно так же генерал смотрел и на Бараско, когда тот порол чепуху. Ведь Бараско не всегда был свят. На монументальном лице генерала невозможно было прочесть никаких эмоций, кроме радения за родину. Должно быть, чин обязывает, цинично думал Костя, потихонечку и незаметно пьянея.

– Я лично склоняюсь к теории лазера, – заявил Бараско, ничуть не тушуясь и вылавливая из борща куски свинины пожирнее.

– Почему? – спросил генерал Берлинский.

– Потому что ясно и понятно и думать не надо. Отец Анисим стоял на траектории луча. Погиб случайно.

– Случайно он погиб в обоих случаях, – высказался Костя, снова покраснел и дал себе слово только молчать и слушать.

– Да… – задумчиво сказал генерал, наливая холодную как лед водку. – Только нам от этого не легче. Я к чему это все рассказываю… Вам, – он посмотрел на Костю, – надо будет опасаться всех вспышек. Впрочем, мы вам подберем соответствующее оборудование, которое если не думать за вас будет, то, по крайней мере, предупреждать обо всем необычном, в том числе и об аномальных магнитных полях.

– Подождите-подождите, – неуверенно сказал Костя, – я еще не согласился.

В знак протеста он даже отодвинул от себя тарелку с пельменями, от которых шел умопомрачительный запах мясного бульона, специй и уксуса. Но вкуснее всего пахла горячая сметана. В общем, Костя был не против все это умять, а хорохорился для вида, сознавая в глубине души, что деваться ему некуда.