Книга Борьба за эфир. Радиоразведка, прослушивание и дезинформация на фронтах Первой мировой войны - Алексей Владимирович Олейников

каждого вида компенсировались достоинствами другого вида, и до конца боя связь окончательно утрачена не была. Оценивая различные средства связи в этих боях, командующий Верденской армией так заканчивал свой рапорт от 13 августа 1916 г. за № 743:

«Несмотря на все принятые меры предосторожности, вследствие ураганного неприятельского огня и неблагоприятного состояния атмосферы, большинство из средств связи с действующими частями оказывается недостаточным и отказывает в наиболее критические моменты. Опыт показывает, что в зоне атак телефонная связь нарушается; донесения, передаваемые через посыльных, поступают с большим опозданием вследствие трудности дорог и заградительного огня; оптические сигналы из-за дыма и пыли не действуют, воздушным наблюдениям во многих случаях мешает дурная погода или значительное удаление целей наблюдения. Только почтовые голуби функционируют при всяких обстоятельствах и, несмотря на артиллерийскую стрельбу, пыль, дым и туман, приносят сравнительно очень быстро точные сведения о положении действующих войск».

Делались следующие выводы. Правильно налаженной службой связи можно считать только удовлетворяющую следующим тактическим требованиям: 1) быстроте налаживания, надежности, непрерывности и дальности действия; 2) малой уязвимости от огня и отравляющих веществ; 3) срочности в передаче распоряжений, не искажая таковых, и в срочном же получении донесений; 4) простоте организации, легкости пользования и применимости к боевой обстановке, т. е. независимости от местности, времени года, дня и погоды; 5) возможности контроля правильности передачи и уверенности, что передача происходит от тех именно лиц, от коих она ожидается; 6) объединению всей службы связи в руках одного ответственного лица. Указывалось, что необходимо дублировать связь по разным направлениям и разными средствами по одному и тому же направлению, ибо в сложной боевой обстановке одним каким-либо средством связи обойтись нельзя.

Командир 10-го гусарского Ингерманландского полка полковник В. В. Чеславский писал применительно к бою 27 апреля 1915 г. у д. Баламутовки: «…вскоре все телефонные провода были перебиты неприятельскими артиллерийскими снарядами, и моя телефонная связь с окопами прекратилась, и восстановить ее удалось только со штабом корпуса, с эскадронами же пришлось сноситься при помощи ординарцев»[4].

И такая ситуация является правилом, а не исключением — и, так как с началом активных боевых действий телефонная связь частей на передовой, как правило, прерывалась и должна была компенсироваться дублирующими средствами связи, то телефонная связь на фронте являлась атрибутом более-менее благополучного позиционного периода боевых действий.

Фронтовик воспроизвел комичный случай, связанный с применением полевой телефонной связи. В его подразделении служил гусар по фамилии Немец. В авангарде стоял батальон пехоты, и, когда немцы пошли в большое наступление, потерявший голову комбат (его батальон потерял одну роту, и ситуация была близка к критической) названивал по всем телефонам, прося помощи. Когда состоялся звонок в штаб гусарского полка, находящегося в тылу, последовал вопрос:

— Кто на связи?

— Немец, — таков был спокойный ответ гусара-телефониста.

— Это конец, — прошептал потрясенный комбат[5].

Русские войска использовали и гражданские телефонные сети соответствующей местности. Например, телеграфная и телефонная сети Восточной Пруссии отличались очень высоким уровнем развития — многие хутора имели аппараты, включенные в общую телефонную сеть, в то время как в соседней Сувалкской губернии только в некоторых имениях имелись телефоны, соединявшие между собой отдельные фольварки.

Иногда телефон был просто незаменим, что демонстрирует следующий эпизод.

В сентябре 1914 г. немцы вели наступление на Варшаву. И для содействия войскам, оборонявшим город, штаб 4-й армии приказал Гренадерскому корпусу переправиться на левый берег р. Вислы у Ново-Александрии, а 16-му армейскому — у Казимержа.

Во исполнение этого приказа в ночь на 27 сентября 41-я пехотная дивизия под прикрытием перевезенного на судовом пароме 162-го пехотного полка перешла по наведенному у Казимержа понтонному мосту и повела наступление против немцев на фронте Яновец — Яновице.

Выяснилось, что против Гренадерского корпуса сосредоточены превосходящие силы противника и что по дороге Барычка — Лавецко туда же движется германская колонна силой не менее полка с артиллерией. Для привлечения на себя немцев, с целью помешать им перебрасывать войска на фронт Гренадерского корпуса, командующий 41-й пехотной дивизией отдал распоряжения: 161-му пехотному полку наступать на Бржисце, 162-му пехотному полку — на Яновице, 163-му пехотному полку — продолжать занимать тет-де-пон у Войшин и 164-му пехотному полку — встать в резерв дивизии у Яновец. К 17 часам штабом дивизии получены донесения: 1) что Гренадерский корпус потерпел серьезную неудачу и отходит на правый берег Вислы, 2) что 161-й пехотный полк оттеснил немцев и достиг д. Бржисце и 3) что 162-й пехотный полк находится у Яновице.

Последнее донесение было неверно: командир этого полка, в действительности находившийся с полком у Яновец, пометил свое донесение «Яновице», тогда как последняя деревня находилась в 4–5 км западнее Яновец.

Поверив этому донесению, командующий дивизией счел, что положением 162-го полка вполне обеспечивается фланг и тыл 161-го полка, и по собственной инициативе выдвинул 164-й полк (свой резерв) к д. Облин для действия во фланг немцам, теснившим Гренадерский корпус, а 161-му полку приказал энергично продолжать наступление к югу на д. Люцима.

Эти распоряжения, вполне отвечавшие обстановке, если бы донесение командира 162-го полка было верно, в действительности привели к растяжке дивизии в ниточку вдоль реки и к разрыву между 161-м и 162-м полками (что подвергало всю дивизию опасности быть разбитой по частям и отрезанной от переправы у Войшин). К 20 часам неудача Гренадерского корпуса определилась окончательно, и штаб корпуса приказал 41-й пехотной дивизии отходить в Казимерж.

Командующий 41-й пехотной дивизией послал приказ командиру 162-го полка, адресовав пакет в д. Яновице, — составить арьергард и оставаться у Яновице до подхода 161-го полка к тет-де-пону. Но пакет этот, как неверно адресованный, по назначению доставлен не был, а командир 162-го полка, не сообщив о своем решении, самовольно ушел в Войшин. Таким образом, 161-му полку пришлось отходить, не имея прикрытия с фланга, и только пассивность немцев, не перешедших в наступление от д. Люцима и д. Барычка, избавила 41-ю дивизию от участи, которая постигла гренадер.

Таким образом, несоблюдение правила, — в донесениях точно воспроизводить названия пунктов, как они значатся на карте, — привело к неправильной ориентировке начальника дивизии, принявшего на основании неверного донесения решение, не отвечавшее обстановке (требовавшей приостановки 161-го полка у Бржисце впредь до продвижения соседнего полка к д. Яновице). Эта же ошибка была причиной потери связи штаба 41-й дивизии со 162-м полком и недоставки ему важного приказания. Командир 162-го полка не донес об уходе в Войшин, что и привело к фланговому маршу 161-го полка почти на виду противника. Но неверность донесения была бы своевременно штабом дивизии обнаружена, если бы средства связи полков со штабом не ограничивались посылкой