Книга Ни океанов, ни морей (сборник) - Евгений Игоревич Алёхин

изменять. Так что я смотрел в сторону, мимо похотливой, но в чем-то симпатичной селедки. В чем-то. Нахер мне не упал этот праздник, если к моим услугам в любую ночь, когда я этого пожелаю, самая красивая женщина.

Ольга. Вернемся к ней. Вот что она говорит:

— Тебе придется, — перешла на «ты», лиса, — еще переговорить с директором службы приема. И если все будет хорошо, то до встречи.

И я пошел ждать директора службы приема. Полчаса. Ну его? Свалить? Нет, смотри по сторонам. Приглядись, подумай, тут славно, в этой гостинице. Смотри по сторонам и назад смотри, и убей всякого, кого встретишь, если встретишь будду, убей будду, если встретишь патриарха, убей патриарха... Как там дальше? Спокойно, приглядись... Одни иностранцы. Кэн ай тейк йо лэгидж, плиз? Улыбочка. И пять баксов чаевых. Хэв э найс дэй! И еще червончик. Буду рубить капусту, как Тим Рот.

— Здравствуйте. Я Оксана. Простите, что заставила вас ждать.

— Да ничего страшного. Женя.

Да она же моя ровесница! Директор службы приема.

Мы поболтали пятнадцать минут, я еще раз ей прочитал сочинение на худшем английском, который ей доводилось слышать. «Кто я?», блять. Эту мадам я не интересовал как мужчина, поэтому в ее глазах появилось сомнение. Нужен им такой багажист? Но потом я рассказал ей, что учусь в институте кинематографа, и ее оценка стала чуть выше. Она меня расспрашивала об «этой интересной профессии». Учусь, и мне нужна работа во второй половине дня.

Я снова на работе. Меня приняли.

— По поводу чаевых, — сказала Оксана, — я спрашивала у ребят. Говорят, что выходит от трех до восьми тысяч.

— Хорошо, — ответил я. И отправился домой. А назавтра уже надо работать.

Недавно из зеркала на меня глянул двадцатидвухлетний мужик, по лицу которого было видно, чем он занимается ночами. Дринкингом, само собой. Да этот мужик (я) выглядел на двадцать девять, просто я знал, что ему двадцать, и даже это слишком много. День рождения случился ровно месяц назад, и пришло время задуматься о прожитом. У меня нет высшего образования и опыта работы. Нет ничего, кроме комнаты в общежитии на время обучения, компьютера (правда оперативной памяти теперь — хоть жопой жуй!), девушки, простатита и моей паранойи. Стас (сосед мой) обожает рассказывать эту историю, как я порезался о консервную банку и плакал, что умру от СПИДа. Просто я был с похмелья — был ранимый. Я расплакался как девочка у Сигиты на плече, но этого больше не повторится. Синька может погубить меня, а может не погубить.

Мне 21 год, но скоро уже будет 22, что для меня странно. Видимо, как было 16, так исполнится и 40.

По характеру я вспыльчив, но отходчив. Близкие считают, что я ипохондрик, потому что я чешусь от синтетики, почти не говорю по мобильнику во избежание рака, мою с мылом куриные яйца перед тем, как пожарить яичницу, читаю медицинскую энциклопедию перед сном и раз в полгода сдаю анализы на сифилис, гепатит и ВИЧ. Плохим или злым человеком, слава Богу, никто меня не называл. Еще с детьми неплохо лажу, вроде бы. Потому что семья была большая. Люблю книги, написанные от первого лица, и длинные кадры».

Всего два месяца назад я с этого начал свою автохарактеристику, когда собирался втихую свалить со сценарного факультета на режиссерский. Когда я писал, мне был 21. И тут мне уже 22. Я написал эту безделицу, а на самом деле изобрел машину времени. Вот в чем штука. Ладно, я зря старался, на режиссуру меня не взяли, этого я не предсказал, зато предсказал свой день рождения. Игорь Масленников (Автор Лучшего Сериала О Шерлоке Холмсе!) сказал мне, что у меня прекрасное чувство юмора и стиля и что я отличный писатель, а как я вышел из аудитории, впиздюрил мне двойку за самый важный экзамен. А Мне Уже 22, вашу мать, и ни богатств, ни славы, ни хрена.

Просто ты можешь сломаться, если у тебя нет денег и ты пьешь. Главное — не сорваться, иначе вы увидите ад на земле. Черт, мне исполнилось 22. Бертолуччи уже снимал кино в этом возрасте. Он был младше, чем я сейчас, когда начал снимать, а я еще не снял ни минуты. Время уходит, осторожнее. После трехдневной пьянки на мой день рождения осталась только гипертония и чувство вины, что у Стаса украли ноутбук, а у меня ничего не украли. День рожденья был мой, и лучше бы украли что-нибудь у меня. Но огромный калмык унес ноутбук Стаса в неизвестном направлении. А еще я хотел подарить себе роман на день рождения, но я его не написал. Я даже не добил сценарий, мог ведь, но не сделал этого. Ладно, ненавижу, когда кто-то ноет насчет своей писанины. Заткните мне пасть. Но, собственно, теперь у меня будет работа. Так я думал.

Я думал так, а мой хитрый мозг меня подставил. Сука! Он все продумал. Мой мозг хочет покоиться в голове тунеядца, он не хочет, чтобы я работал. Он не дал мне спать. Мы ночевали не в общаге, а у Сигитиной мамы, поэтому у меня не было возможности с кем-нибудь напиться, и я просто маялся всю ночь перед компьютером. Прочел «Форреста Гампа». Дрочил — все знают, чем занимаются писатели. Я, например, когда пишу, не даю себе подрочить, пока не допишу две-три страницы. Так я могу писать что-то и дважды прерываться для онанизма. Так что можете рассчитывать, на каком промежутке текста я этим занимался.

Суть одна. Перед первым рабочим днем я не спал ни одной минуты.

Утром я спустился в ад на двадцать пять минут и вышел на станции Павелецкой. Каждый день час на метро. Каждый. Ненавижу метро. Я его ненавижу за то, что меня там все время спрашивают:

— Вы выходите?

А я, во-первых, не обязан разговаривать с незнакомцами, а во-вторых, не хочу рассказывать им, где я выхожу. А тут мне, человеку с вымотанными от бессонной ночи нервами, опять под руку попался такой умник, который спросил:

— Вы выходите? — и даже руку на плечо положил. А зачем руку класть мне на плечо? Вы, может, тоже играли в детстве в такую игру, когда кладешь человеку руку на плечо и спрашиваешь:

«Ты знаешь, чем отличается крокодил от пидораса?»

«Чем?» — спрашивает бедный наивный албанский юноша, ваш собеседник.

«Тем, что крокодилу нельзя положить руку