Книга Ни океанов, ни морей (сборник) - Евгений Игоревич Алёхин

Евгений Алехин

Ни океанов, ни морей

Вместо путешествия

О том, чтобы сейчас куда-то ехать, не могло быть и  речи. Нам нужно было успокоиться и выспаться. Но у меня не получалось успокоиться. Я немного посидел над спящей Кристиной — Леонид и Лена спали в другой комнате — и решил пойти прогуляться. Рассвет уже заглядывал в окна, поэтому я поправил шторы, чтобы на лицо Кристины не падали утренние лучи. Легонько поцеловал ее и вышел. Вызвал лифт и, слушая звук его механизма, смотрел вниз через перила и лестничные пролеты. Какая страшная утомительная ночь. Двери распахнулись, я вошел в кабину, нажал кнопку «один». Лифт тронулся. Я заметил клок Лениных волос на стене рядом с панелью. Волосы приклеились на запекшуюся кровь, как на клей. Леонид мой хороший друг, но я подумал, что никогда теперь не смогу относиться к нему так хорошо, как прежде. Я стал смотреть себе под ноги, машинально ища сигареты в кармане, хотя и знал, что они закончились. Ранняя осень и утренняя свежесть помогли мне унять волнение. Но адреналина в крови было еще слишком много, чтобы назвать мое состояние адекватным. До круглосуточного магазина нужно было пройти несколько дворов. Людей на улице не было, только слышно было, как где-то дворник метет тротуар. С чего все началось? В моей памяти все началось с того, как Лена сказала:

— Ты просто ему завидуешь!

— Перестань пороть чушь, — ответил Леонид.

— Завидуешь, завидуешь, завидуешь, — не унималась Лена.

— Перестань. Тебе чего-то не хватает? — спросил Леонид. Он ненадолго оторвался от диалога, чтобы указать водителю дорогу.

Потом сказал:

— Я выбрал такую жизнь, какой живу. И никому никогда не завидовал.

Но Лена разошлась и хотела скандала. Она повторила:

— Завидуешь, — и совершенно напрасно добавила: — Потому что Эдуард — мужик.

Я пытался нащупать слова, с которыми можно было встрять в разговор.

Хотя я знал, что Леонид прекрасно понимает умом, что не имеет смысла ревновать Лену к бывшему мужу, но также и знал, что горячее сердце Леонида пронизывает болью каждый раз, когда он слышит это имя.

Но я не успел подобрать слова, потому что Леонид перегнулся (он сидел на переднем сидении) и отвесил Лене крепкую пощечину. По-моему, я вскрикнул от неожиданности: такая ссора совершенно не вязалась с моими представлениями о них.

— Тряпка! — сказала Лена.

Все замолчали. Я обнял Кристину. Мне было очень неловко и обидно, что ей пришлось стать свидетелем такой сцены. Через несколько секунд Лена повторила:

— Тряпка.

— Заткнись, сука, — тяжело произнес Леонид, не поворачиваясь к нам.

Лучше бы переночевали в гостинице. Но теперь было поздно. Никогда прежде не заставал их за ссорой, конечно, как я вообще мог предположить, что нечто подобное произойдет. «Тебе понравятся мои друзья», — сказал я Кристине.

Сойдя с поезда «Москва — Петербург», мы хорошо погуляли. Зашли в кафе и книжный магазин. Позже собирались встретиться с Леонидом и Леной, переночевать у них и утром на автобусе поехать в Хельсинки. Прежде я не был в Европе, но в последнее время дела налаживались, и можно было позволить себе небольшое путешествие.

Вечером посидели вчетвером в баре на Невском проспекте. Когда решили, что посидели достаточно, расплатились, и Леонид поймал частника.

Мы вылезли из машины, я сказал:

— Давайте возьмем вина и успокоимся.

Леонид пожал плечами.

— Пойдем, — сказал я ему. И Лене с Кристиной: — Идите домой. Мы скоро.

Выбрал три бутылки красного сухого. Леонид ходил за мной по магазину, как заблудившийся ребенок за милиционером.

На кассе он сказал:

— Извини, что так получилось.

Кассир пробила вино. Расплачиваясь и складывая бутылки в пакет, обдумывал, что ему ответить. Наконец я сказал:

— Ничего страшного. Это ты извини, что я стал свидетелем. Надеюсь, это не разрушит нашу дружбу, как в книге «Черный принц».

Леонид как будто даже немного просиял. Он неловко пожал мне плечо, не найдя жеста лучше.

Позже меня преследовало странное ощущение. Лена и Леонид ссорились этой ночью совершенно так же, один в один, как мои родители. Мне очень больно было наблюдать. Но дело не только в этом. Я испытал настоящий, какой-то страшный, стыд. Его причина была не в том, что мой друг — интеллигентный человек — ни с того ни с сего избил свою женщину. И даже не в том, что эта бытовая драка была точной копией многочисленных ссор моих родителей. В чем-то я себя обманываю — вот что я чувствовал, был в этом уверен, но не мог понять, в чем именно. Купил сигареты и закурил на улице. Я обратил внимание на свои руки. Они были поцарапаны, но я не помнил, откуда взялись эти царапины. Мне захотелось ударить себя со всей силы по лицу. Память что-то прятала от меня. Я смотрел на небо, на серые облака. Мне удавалось сдержаться, но я ненавидел себя за то, что во мне жило нечто темное, непонятное, что играло мной. Я докурил и медленно, как к эшафоту, пошел к дому Леонида.

К нашему возвращению в квартире была спокойная, даже дружелюбная, атмосфера. Кристина поцеловала меня и шепнула:

— Все ровно. Как у тебя?

— У нас тоже, — ответил я.

Она умела располагать людей и находить нужные слова. У Кристины получилось, и у меня получилось. Можно было проводить время. Леонид поцеловал Лену в шею и сказал:

— Я проголодался.

Помню, что мы снова ели и пили. О чем разговаривали, вспомнить не могу. Я обнимал Кристину, с другой стороны стола мирно сидели Леонид и Лена. Две молодые счастливые пары. Леонид со страстной брюнеткой Леной и я с Кристиной — красивой, белокурой, с острыми аристократическими чертами лица. Женщиной, которую люблю. Прокручивая эту ночь, я не мог найти точки, того момента, когда конфликт стал разгораться вновь. Как по щелчку, мир создается с уже стоящей посреди кухни и кричащей, в точности как моя мать, Леной:

— Да кто ты вообще такой?! Что ты умеешь в этой жизни и что знаешь?!

Леонид смотрел куда-то в центр стола. Ленины слова наполняли его, и я чувствовал, что скоро он взорвется. Лена перешла на мат. Кристина, вскрикнув, схватилась за мою руку. Как предугадала: в следующий миг Леонид обрушил свои сильные руки на стол, разбив тарелки и стакан. Лену это не остановило:

— Давай, бей посуду! — сказала