Книга Предатели крови - Линетт Нони

ну, разве что Зулика с Миррин и охрана, которая меня привезла.

Креста задумчиво хмыкнула.

– Ладно, признаю, так будет посложнее. Но все равно, никогда не говори «никогда».

Зашуршала одежда, когда она пошевелилась, затем раздался стон боли, и Кива вспомнила о ранах Кресты.

Отстранив тревогу, Кива предложила:

– Прежде чем ты начнешь перечислять, почему мне следует готовиться к побегу, постой минутку спокойно, дай тебя вылечу.

Она пододвинулась, коснулась ладонями тела Кресты, закрыла глаза и воззвала к магии в крови. Кива никогда этому не училась и понятия не имела, что делает, но долгие годы сила бурлила совсем рядом, ждала ее, готовая откликнуться на любой приказ. Даже когда Кива изо всех сил пыталась подавить дар, она все равно слышала его шепот. Только после побега из Залиндова сила начала бесконтрольно вырываться наружу, требуя внимания.

А теперь, попытавшись призвать магию, Кива удивленно поняла, что уже несколько недель ее не ощущала – с той самой ночи бала-маскарада.

Вновь открыв глаза, она не увидела ничего, кроме тьмы Бездны, и застыла, вспомнив, как Зулика колдовала свою темную магию. Внутри Кивы дремало то же самое зло. Одна мысль, и вместо исцеления она убьет Кресту.

– Что-нибудь должно происходить? – нетерпеливо спросила Креста.

– Я… – Кива сглотнула. – Дай мне минутку.

Закусив губу и не обращая внимания на то, как от тревоги на коже даже в стылой камере выступает пот, она прогнала все мысли о темных, сумрачных щупальцах магии. Ее дар был добром, он помогал людям, исцелял их. Она бы никогда не применила его во зло.

Набрав воздуха, чтобы успокоиться, Кива вновь призвала дар, и на этот раз ощутила, как он колышется внутри. Но едва золотой свет заплясал на пальцах, снова нахлынула паника, и свечение исчезло, оставив их в прежней темноте.

Креста ехидно заметила:

– Ну и времечко ты выбрала, чтобы разучиться.

Кива потрясенно ответила:

– Прости. Наверное… Просто устала. Магии нужна энергия, а у меня ее не слишком много в последнее время.

Так и есть, сказала себе Кива. Она измождена, недоедает и измотана эмоционально. Чем подпитываться дару? Наверное, поэтому он и молчал все это время. Если бы ее обучали, она бы, возможно, умела призвать силу даже в таких условиях, но все, что она знала о даре, она узнала сама. И в основном путем проб и ошибок при содействии большого везения.

Везение, очевидно, закончилось.

– Не переживай, – сказала Креста. – Я же говорю, со мной все более-менее, через пару дней буду как новенькая.

Киву охватила вина за неудачу – за еще одну неудачу. Креста так много помогала ей с возвращения в Залиндов, а она не смогла даже в благодарность облегчить ее боль.

– Я практически слышу, о чем ты думаешь, – буркнула Креста. – Хватит. Я в норме.

– Ты ранена, – возразила Кива. – А я…

– Да ерунда. Видела бы ты, что со мной сделали после бунта. Вот тогда было так себе.

Кива поморщилась. Тогда она, допустим, не слишком любила Кресту, и не факт, что любила ее теперь, но чужие страдания никогда не доставляли ей удовольствия.

– Будь я умнее, осталась бы в лазарете, когда до меня дошло, кто ты такая, – можно было догадаться, что если ты переживешь Ордалию, то отправишься прямо к матери и пацану, – протянула Креста. – Сбежали бы вместе.

Кива попыталась представить себе это – как Креста бежит из Залиндова вместе с ней, Наари, Джареном и Типпом, – но такую картинку было сложно даже вообразить. Однако от вопроса она не удержалась:

– Все это время ты ждала, пока повстанцы тебя освободят?

– Да толку-то с того, – буркнула Креста.

– А как ты… В смысле… Я все думаю… – снова попыталась Кива. – Как ты попала в повстанцы?

– Вставай.

Кива вздрогнула:

– Что?

– Хочешь получить ответ, так заслужи его. Поднимай булки.

Кива свела брови:

– Я не…

– Мама всегда говорила: когда плохо, нет средства лучше, чем движение. Посиди долго не двигаясь, и проблемы совсем одолеют. У тебя проблем навалом, и они слишком давят. Я уже говорила: надо вернуть тебе силу духа. Вот сейчас этим и займемся.

– Но я…

– Зад поднимай, лекарь.

– И дальше что? – огрызнулась Кива. – Не то чтобы мне было, куда идти. Мы с тобой вдвоем в эту камеру еле помещаемся.

– Что я говорила про восприятие? В замкнутом пространстве кучу всего можно переделать. Ты вот рассказывала, как тренировалась с этим своим принцем… с братом…

– С Кэлдоном, – снова напомнила Кива.

– Бег выкидываем, а большая часть остальных упражнений была на силу, равновесие и выносливость, и везде надо просто повторять определенные движения.

Кива нахмурилась:

– Да, но…

– Вот их ты сейчас и будешь делать. Пока мы тут заперты, будешь шевелиться и тренироваться. Разгонишь кровь, прочистишь мысли, – заявила Креста. – И может быть, как отвлечешься от ненависти к себе, поймешь наконец, что у тебя, вообще-то, есть повод жить – и еще что есть люди, которым тоже хочется, чтобы ты выжила, пусть ты в это и не веришь.

У Кивы защипало в глазах.

– Зачем тебе это? – прошептала она в темноту. – Почему тебе не все равно?

– Когда тебя принесли, было все равно, – прямо ответила Креста. – Но ты прилипчивая, как сыпь, подцепил – не избавишься.

Кива невольно фыркнула от смеха.

Креста вновь посерьезнела и тихо добавила:

– Все заслуживают, чтобы за них боролись, даже когда – особенно когда – ты сам за себя бороться не в состоянии. Когда-то ты тоже так сделала. Боролась за меня, спасла мне жизнь, и с тех пор я каждый день тебя ненавидела, потому что мне приходилось делать то же самое: бороться, каждый день бороться, день за днем. А это нелегко. Трудно, мучительно, больно. Но потом я поняла, что это тоже часть жизни, и когда-нибудь все окупится. Пришлось в это поверить – за себя и за тебя.

И она закончила громче и тверже:

– Так что поднимай зад, лекарь. Пора тренироваться.

Киву охватила буря эмоций: огорчение, гнев, раздражение, но вместе с тем и проблеск чувства, которого она не испытывала уже очень давно – надежды.

Креста была права: ради близких Кива обязана встать, держаться, сражаться. Она не представляла, как все исправить, и не знала, будет ли у нее вообще возможность, учитывая, что она сидит в тюрьме, но, если есть хоть малейший шанс заслужить их прощение, она должна постараться. Ради них – и ради себя.

Так что она поднялась на ноги.

А потом под понукания Кресты Кива принялась выполнять упражнения, которые Кэлдон каждое утро вбивал в нее в Речном дворце. Ящика,