Книга Неудобный наследник - Владислав Добрый

так и норовил прибавить шаг. Но из-за золота в сапогах я то и дело семенил, с трудом заставляя себя идти нормально.

"Шире шаг, шире шаг!" — твердил я себе, изредка утирая пот надушенным платочком, хранящимся как у всякого благородного сеньора, за отворотом рукава. В борьбе с собой я даже не заметил как миновал одно из самых узких мест своего плана — ворота. Стражники ничего не сказали, просто покосившись мне вслед из под шлема. Выйдя на улицу я оглянулся вокруг, как в первый раз. Хотя, технически, я тут первый раз. Это Магн местный.

Караэн был типичным средневековым городом. Скорее всего так. Проблема в том, что я, как выясняется, понятия не имел о том, что такое типичный средневековый город. В центре были сплошные узкие улочки, скачущие то вверх, то вниз по крутым склонам холмов — естественным укреплениям, на которых город когда-то возник. Если не считать торговой площади, центр был застроен практически сплошняком, только пара улиц могла похвастать шириной достаточной, чтобы там могла проехать телега. Сложенные из грубого, “рваного” камня дома с красными черепичными крышами почти все были трехэтажные. А некоторые и выше. Это нагромождение называлось “Старым городом” и находилось в центре. Именно там жила основная часть населения, там были лавки и мастерские, менялы и гильдии, и вообще все, что только приходит на ум, когда говоришь "Средневековый город". Старый город давно выплеснулся за старые стены, сделав их частью своих домов. Вокруг Старого города располагались имения знати. От сравнительно скромных, но укрепленных домов, до монстрообразных полукрепостей-полудворцов, вроде имения Итвис. Вокруг домов знати были многочисленные хозяйственные постройки и даже вполне себе солидные поля и рощи фруктовых деревьев. И каждый такой анклав окружала стена. И все эти имения все еще были городом Караэн, потому что Новая стена, строившаяся восемьдесят лет и законченная всего лет двадцать назад, заключала в себе и все эти имения тоже. Новая стена была реально солидным сооружением, с множеством башен, высотой почти как советская пятиэтажка, и не намного уступая ей же в толщине, если считать еще и широкий ров.

Если сейчас я поверну направо, то метров через пятьсот смогу выйти через “Морские ворота”. Вокруг Караэна не было никакого моря, но именно через эти ворота пролегала дорога ведущая от побережья, по которой привозились всякие заморские товары.

Но идти туда было нельзя. Увы, Магн не даст соврать — чем больше власть, тем больше условностей. Вздумай я направиться к выходу из города, то об этом немедленно доложат отцу. Наследник идет за стены, пешком, без свиты? Это как пойти пешком отдыхать в Турцию, например. А свита мне сейчас не нужна. Зачем мне свита, если я как раз и намереваюсь сбежать от всех этих условностей, вроде льстивых улыбок и яда в вино? Ну, раз с ножом по горлу не получилось, то теперь очередь яда, как мне кажется.

Потому я тяжело вздохнул и развернулся в сторону Старого города. До него топать больше километра. Зато никаких вопросов. В город даже наследник могучей семьи Итвис может и один сходить.

Впрочем, в Старый город я идти не планировал. Обойду его вдоль Старых стен, сверну к Военным воротам, где меня ждет Лучиано с лошадьми и пусть попробуют догнать. Если мы с Лучиано не ошиблись в Сперате, то даже если нас будут искать, то первым делом у Южных ворот, куда я отправил говорливого пажа.

План был всем хорош, но уже метров через триста я понял, что не дойду. Ноги как золотом налились, хе-хе. Я приметил место в тени — над невысоким, метра в полтора, каменным забором свисали ветви персикового дерева, бесстыдно забирая свет с земли общего пользования. Они буквально нависали над дорогой, делая местечко не только тенистым, но и отчасти уединенным. Я, уже не стесняясь покряхтывать в голос, добрел до него, и обессиленно плюхнулся на землю. Стянул с себя кафтан, связал рукава и начал перекладывать колбаски с золотыми монетами в эту импровизированную сумку. Посидел минуту — больше себе не позволил, вот-вот за мной могут быть отправлены слуги. А что еще хуже, брат-Гонорат с друзьями. Гонорею ему в задницу. Поэтому, я совсем уж с неприличным для моего высокого положения стоном, поднялся, придерживаясь одной рукой за стену. Накинул камзол на плечо. И обнаружил прямо перед собой сочный, манящий, яркий как солнце, персик. Не раздумывая, я схватил персик и впился в него зубами. Сочная мякоть так и брызнула сладким соком.

— Сеньор Магн! — рявкнул сзади омерзительно громкий мужской голос.

Я, разумеется, от неожиданности подавился. Но среагировал тут же — не переставая выкашливать сладкую мякоть, бросился вперед.

— Сеньор Магн! Это мой персик!

Воспоминания Магна услужливо подсказали мне, кто владелец этого голоса. И этого персика.

— Твою мать, — тихо вырвалось у меня на русском. Вот сейчас только этого упыря мне и не хватало! Я почти перешел на бег, но мерзкий зов, раздавшийся сзади подсказывал — меня преследовали. И, как минимум, не отставали.

— Остановитесь, молодой сеньор! — точно, вроде как ближе. Я не стал оглядываться, а отбросив все сомнения и приличия, перешел на бег.

Глава 4. Мой дядя, самых честных правил

По утоптанной до каменной твердости грунтовой дороге, мимо высоких каменных заборов скрывающих роскошные поместья, вдаль неслись мои сапоги. А в них был я. Все же ножки-ручки слушались плохо, и я прямо чувствовал как неловко двигаюсь.

За мной, шагах в пятидесяти, бежал пожилой тощий господин в подчеркнуто строгой одежде и кричал:

— Стойте молодой сеньор! Я вас узнал! Немедленно остановитесь!

А за этим, удручающе спортивным стариком, трусили два наемника из земель Железной Империи и стайка слуг. Хорошо, хоть они не орали.

Вот это я слинял, называется, по тихому.

Немногочисленные прохожие сначала озадаченно останавливались и смотрели на меня. Потом на моего преследователя и испуганно шарахались в сторону. Потом снова на меня и начинали понимающе улыбаться. А вслед уже неслись откровенные смешки. Какой-то подмастерье, с массивной деревянной киянкой в руках, крикнул:

— Сеньор Итвис, я поставил на вас два чента, не подведите!

Да я бы с удовольствием, но я в не в лучшей форме. Бег, даже такой, легкой трусцой, давался все труднее. Золото в камзоле становилось все тяжелее. Метров через двести я окончательно выдохся и перешел на шаг. К счастью, мой преследователь был уже не молод и тоже начал сдавать. Рискнув обернутся, я увидел, что слуги уже буквально тащат обладателя противного голоса