Книга Солнце в скобках - Наталья Штурм

– Вы хотите сказать, что Иван не тот, за кого себя выдает? – прямо спросила Лада.

– Иван – жуткий человек... Но он в этом не виноват. Видишь ли, хоть я и не давал клятву Гиппократа, – он кивнул на пустую коробку из-под карт, – но я главврач и не имею права разглашать личные тайны тех, кто находится у меня в подчинении.

– Что за тайна? Вы должны сказать! Я не хочу, чтобы моя близкая подруга попала в неприятности. Иван – альфонс? – попыталась угадать Лада.

– Нет. Все гораздо хуже. Просто его нельзя любить. Он разобьет ей сердце, потому что у него... Все! Отстань. Больше я тебе ничего не скажу.

Лада вскочила, эмоционально схватила главврача за руки и умоляюще заглянула в глаза:

– Роза такая нежная, такая беззащитная! Она не вынесет предательства, у нее же больше никого нет, кроме него и меня! Поймите, тяжело ей, красавице, прима-балерине «Гранд-театра», понимать, что все ее достижения уже с приставкой «экс». А Иван – это ее настоящее и будущее!

– А дети? Родственники?

Лада скорбно помотала головой:

– У нее никого нет. Ни родственников, ни детей. Так бывает у балетных. Вся жизнь – только сцена.

Максим Михайлович скептично щелкнул языком, хитро прищурился. Подошел к шкафу, поковырялся в документах и извлек папку с историями болезней пациентов.

– Вот, нашел. Все-таки память у меня феноменальная! Похвали меня! Я не врач, но знаю все о своих подопечных. У твоей Розы Витальевны шов от кесарева сечения. Судя по документам, родилась девочка. Сейчас ей... подожди, дай сосчитать... должно быть лет восемнадцать. Так что, дорогая моя, не все ты знаешь о своей «нежной» подруге. Может быть, не такая уж она и нежная?

Глава 4

Иван готовился встретить Розу как королеву.

Его холостяцкую однокомнатную хрущевку до сегодняшнего дня посещали лишь подружки из Интернета да проститутки. На ночь он их не оставлял, качественно обслуживал, как официант, и отправлял восвояси. Освобождал место для следующей.

Глубокое потрясение, которое он испытал, будучи еще юношей, надолго определило его в разряд свободных мужчин. С годами он привык быть в статусе Казановы, и стремление найти свой женский идеал стало для него бесконечным марафоном. Где финиша нет.

Женщины влюблялись и навязывали свое внимание. Он ради приличия поощрял их старания незатейливыми ухаживаниями. И всячески подчеркивал, что любит лишь себя. Он холил свое тело, полировал ногти, делал эпиляцию и пользовался эксклюзивным парфюмом. Гламурные девицы называли его метросексуалом, коллеги по работе – денди, а проститутки – мажором.

А он не был никем из тех. Иван ощущал себя глубоко несчастным человеком, которого судьба наградила незаурядными внешними данными, талантом, личным обаянием, но лишила главного. Он заглядывал внутрь себя и с ужасом видел там бездну, где нет даже черного дна, только космическая пропасть. Дьявольское искушение броситься в эту бездну и заглушить боль владело им многие годы. Переживая потерю любимого человека, он подошел к краю этой пропасти и ждал только знака судьбы, чтобы сделать шаг.

И он дождался этого знака. Судьба оказалась к нему весьма благосклонна и послала в качестве избавления от сердечных мук неизлечимую болезнь.

В двадцать три он стал инвалидом. Ежегодно от такой болезни умирали семнадцать миллионов. Пятнадцать пациентов, принимавших участие в исследовании, умерли через пять месяцев. Но нашелся в Израиле один врач-эскпериментатор, который предложил Ивану сделать безаналоговую операцию. Бесплатно. Платой был выбор между жизнью и бесчувствием. Иван, не раздумывая, дал согласие на эксперимент.

Нет, внешне он совсем не изменился, был спортивным, руки-ноги-голова работали как положено. И любовником был отменным. В принципе этих функций организма достаточно, чтобы жить.

Но он навсегда потерял способность любить...

И это был его выбор.

Роза Витальевна попросила шофера «скорой помощи» довести ее аккурат до дома Ивана. Возле корпуса пансионата круглые сутки дежурили две «скорые», и водители любезно соглашались помочь в обмен на автограф.

Роза безумно хотела увидеть, как живет ее возлюбленный. Ведь достаточно одного взгляда на жилище, чтобы составить портрет человека. Чем дышит, увлекается, кто приходит, что любит. И есть ли ей место в его жизни?

Едва Роза коснулась пальцем звонка, дверь отворилась, и женщина шагнула в кромешную темноту.

– Ты где? – шепотом спросила она и потрогала воздух.

Сбоку от нее зажглась свечка и застыла на стеклянном столике. Иван молча смотрел на Розу, его глаза мерцали и притягивали. Он был обнажен и прикрыт лишь полотенцем.

Они обнялись и застыли. Потом он целовал ее, а она его, и так, оставляя по пути к спальне одежду, оказалась в постели.

Иван не щадил сил. Он старался быть лучше, чем обычно. Он так хотел восхищения и признания его непревзойденности! Когда он закончил целовать пальчики ее ног, Роза расплакалась от чувств. Жизнь остановилась в это мгновение, мир затих, внимая оде любви. Мужчина был великолепен! Глянцевое тело змеино извивалось и сжимало ее своими мышцами, крепкие руки вращали как пушинку, приводя фантазии к реальности.

Еще в машине «скорой помощи» Роза представляла эту феерию, отводя в дуэте себе не последнюю роль. Но куда там... Мозг отключился, и она забыла себя. Настолько ведущим был партнер.

– Можно я включу свет? Я хочу видеть тебя, – прошептал на ушко Иван и, не дожидаясь ответа, хлопнул в ладоши.

– Ой. Выключи, не нарушай... – Роза не договорила, потому что не могла говорить. А света просто стеснялась. Все-таки не двадцать пять...

– У тебя восхитительное тело! – все понял Иван, но свет не выключил.

И тут Роза увидела, что вся комната усыпана пурпурными лепестками роз.

Лепестки были повсюду, даже на белой простыне. Как пятна крови.

– Сколько же ты роз общипал? – с иронией спросила Роза, играя его пальцами.

– Да нисколько. Я купил пакет лепестков на Киевском рынке.

– Ах, как не романтично, – слегка укорила женщина и хлопнула в ладоши. Свет погас.

– Научи меня романтике, – Иван положил ей голову на живот и обнял за ноги.

– Ты сегодня лишил меня девственности, – Роза на ощупь собрала лепестки и ссыпала их на голову Ивану.

– Нет. Это произошло гораздо раньше – в моем кабинете. Я еще тогда сказал, что я ваш первый мужчина. Помните? Рядом с вами у меня действительно создается ощущение первой ночи. Так бывает?

Роза едва не произнесла: «Да, мне уже говорили». Но вовремя сообразила, что сейчас не время для юмора.

Резво кувырнувшись, она ловко оседлала Ивана – тот даже растерялся.

– А почему на «вы»? Почтение к возрасту или уважаешь? На робкого парня ты вроде не похож... – говорила Роза и продолжала манипулировать телом. Она легла на Ивана, прижала его ладони к своим бедрам и поцеловала в губы. А затем, пластично изогнувшись, легла головой на ноги мужчины, коснулась большим пальчиком ноги его рта и велела: