Книга Петербург накануне революции - Лев Яковлевич Лурье
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Популярность их во многом объяснялась дешевизной. Корней Чуковский оставил описание петербургской вегетарианской столовой, находившейся за Казанским вокзалом: «Там приходилось подолгу простаивать и за хлебом, и за посудой, и за какими-то жестяными талонами. ‹…› Главными приманками в этой вегетарианской столовой были гороховые котлеты, капуста, картошка. Обед из двух блюд стоил тридцать копеек. Среди студентов, приказчиков, мелких чиновников Илья Ефимович [Репин] чувствовал себя своим человеком».
Многие заведения напоминали мини-алтари Толстого.
«Стены всех комнат увешаны фотографическими портретами Льва Толстого, разных величин, в разных поворотах и позах. А в самом конце комнат, направо – в читальной висит огромный портрет Л. Н. Толстого в натуральную величину на сером, в яблоках коне, едущего по яснополянскому лесу…»
Это, конечно, не могло не раздражать современников.
«Вегетарианство десятых годов. было чем-то вроде секты, возникшей на скрещении толстовства с оккультными доктринами, запрещавшими употребление мяса в пищу. ‹…› Ослепительно-белые косынки подавальщиц и снежные скатерти на столах – дань Европе и гигиене? Конечно! А все-таки был в них какой-то неуловимый привкус сектантства, сближавший эту почти ритуальную белизну с мельтешением голубиных крыл на хлыстовских радениях».
Не случайно Маяковский, который вегетарианцев недолюбливал, именно в такой столовой устроил что-то вроде перформанса, прочитав громадному портрету Толстого новые стихи со строчками: «Туман, с кровожадным лицом каннибала, жевал невкусных людей». Заканчивалось все фразой: «А с неба смотрела какая-то дрянь величественно, как Лев Толстой».
«…Мы оказались во взбудораженном осином гнезде. Разъяренные пожиратели трав, забыв о заповеди непротивления злу, вскочили со своих мест и, угрожающе размахивая кулаками, обступали нас все более и более тесным кольцом».
Репин и проклятый бифштекс
Илья Репин был, вероятно, самым известным петербургским вегетарианцем: натурой он был страстной и безубойным питанием увлекся надолго, прославляя его в лекциях, письмах и публичных выступлениях. Благодаря им нам осталось меню зажиточного дореволюционного вегетарианца.
«Я… справляю медовый месяц питательных и вкусных растительных бульонов. Я чувствую, как благотворный сок трав освежает, очищает кровь. Выброшены яйца (вреднейшая пища), устранены сыры, мясо уже и прежде оставлено. Салаты! Какая прелесть! Какая жизнь (с оливковым маслом!). Бульон из сена, из кореньев, из трав – вот эликсир жизни. Фрукты, красное вино, сушеные плоды, маслины, чернослив. орехи – энергия. Можно ли перечислить всю роскошь растительного стола? Но бульоны из трав – какое-то веселье. ‹…› Сытость полная на 9 часов, ни пить, ни есть не хочется, все сокращено – свободнее дышится.
Как я рад, что могу опять бодро работать и все мои платья, ботинки на мне свободны. Жиры, комками выступавшие сверху заплывших мускулов, ушли; тело помолодело, и я стал гораздо выносливей в ходьбе, сильнее в гимнастике и гораздо успешнее в искусстве.»
Впрочем, с той же страстью Репин несколько раз отказывался от вегетарианства, особенно на начальной стадии. 9 августа 1891 года он пишет Татьяне Толстой, старшей дочери Льва Николаевича: «Вегетарианствую я с удовольствием», а уже 20 августа: «Вегетарианство я должен был оставить. После того, как писал вам, ночью меня хватила такая нервная дрожь, что наутро я решил заказать бифштекс – и как рукой сняло». На следующий год он напишет ей еще раз: «.Как это ни грустно, я пришел к окончательному заключению, что я без мясной пищи не могу существовать. Если я хочу быть здоровым, я должен есть мясо; без него у меня сейчас же начинается процесс умирания». После этого он все-таки постепенно перешел на растительную пищу, во многом под влиянием своей второй жены Натальи Нордман.
Нордман и чай из сена
А. М. Горький, М. Ф. Андреева, Л. Яковлева (секретарь Стасова), В. В. Стасов, И. Е. Репин и Н. Б. Нордман-Северова в «Пенатах». 1904 год
Многие не останавливались на отказе от мяса и переходили на полностью сырую еду. Главным пропагандистом сыроедения в Петербурге была вторая жена Репина Наталья Нордман, одна из самых очаровательных женщин начала века. Для газет того времени она была излюбленной мишенью. «Нас часто спрашивают, как это мы [с Репиным] питаемся сеном и травами? Жуем ли мы их дома, в стойле или на лугу, и сколько именно?» – так обычно она начинала свои публичные лекции. Красноречия ее (и явных кулинарных талантов) обычно хватало, чтобы склонить на свою сторону даже скептиков.
«Вчера в Психоневрологическом институте Илья Ефимович читал „О молодежи“, а я „Сырое питание как здоровье, экономия и счастье“. Студенты целую неделю готовили кушанья по моим советам. Было около тысячи слушателей, в антракте давали чай из сена, чай из крапивы и бутерброды из протертых маслин, кореньев и рыжиков, после лекции все двинулись в столовую, где студентам был предложен за шесть копеек обед из четырех блюд: размоченная овсянка, размоченный горох, винегрет из сырых кореньев и смолотые зерна пшеницы, могущие заменить хлеб.
Несмотря на недоверие, с которым всегда относятся в начале нашей проповеди, кончилось все тем, что пятки все-таки удалось поджечь слушателям, съели пуд размоченной овсянки, пуд гороху и безграничное количество бутербродов. Запили сеном и пришли в какое-то электрическое, особенное настроение. ‹…› Мы, слава богу, бодры и здоровы, я теперь пережила все стадии вегетарианства и проповедую только сырое питание».
Первая мировая и конец вегетарианства
Во время войны идеи вегетарианства стали впервые откровенно раздражать все русское общество. Во-первых, лозунг «Не убий» автоматически превращал идейного вегетарианца, отказывающегося проливать кровь, в пацифиста, а значит – в предателя, не желающего защищать родину. Во-вторых, тяготы войны совсем по-другому поставили вопрос, что есть: пропагандиста, предлагающего отказаться от мяса, могли и побить. Крестьяне и рабочие и раньше считали вегетарианство барской блажью – сами они частенько и голодали, и постились (в традиционном православном календаре более 220 постных дней), но не то чтобы по своей воле, во время войны же проповеди «толстовцев» стали и вовсе звучать издевательством, о чем видные вегетарианцы с обидой писали в дневниках.
Вегетарианцы питали некоторые надежды в связи с установлением советской власти – в конце концов, если царская власть преследовала толстовские коммуны, то, вероятно, теперь все будет по-другому? В 1921 году на Первом Всероссийском съезде сектантских сельскохозяйственных и производительных объединений была принята резолюция, в одном
