Книга Моя Лоботомия - Чарльз Флеминг, Говард Далли

было всего четыре года, и у него не было мамы большую часть его жизни, так что, возможно, он не делал это хорошо. Но мне было семь лет! Мне не нужно было, чтобы кто-то вытирал мою задницу. Это было травмирующим для меня. Мне было стыдно, что кто-то заставляет меня наклоняться и снимать штаны. Я ненавидел это.

Лу была хорошей поварихой. Она готовила свиные отбивные с картофелем-пюре и домашним соусом. Она запекала индейку, говяжий ростбиф и печеную печень. Она любила салаты и овощи, которые мне совершенно не нравились. Она готовила кукурузный хлеб и домашние супы. Я никогда не замечал, чтобы она использовала консервированные, порошковые или упакованные продукты. Она готовила вкусные домашние торты, хотя мне не нравилось, как она делала глазурь — она не была такой кремовой и клейкой, как я любил. Одно из ее знаменитых блюд — «итальянское удовольствие». Она брала остатки из холодильника, смешивала их с итальянским соусом и специями, и подавала со спагетти. Это был пятничный спец-рецепт Лу.

Но она также была очень строгой. У нее были правила во всем — лучше сделай это, лучше не делай то — и она всегда знала, если ты их нарушил. Она могла заметить, даже если ты был в другом конце дома, помыл ли ты руки перед обедом. Если нет, тебе могли запретить ужинать.

Она могла наказать за крики, драки, опоздания домой из школы, за несделанную домашнюю работу, за несделанную домашнюю работу, за грязную школьную форму, за остроты в ответ, за неправильные манеры за столом и за многие другие вещи. Лу требовала, чтобы каждый говорил “да, мэм” и “нет, мэм”. Она требовала, чтобы каждый говорил “пожалуйста” и “спасибо”. Если вы забывали, вы тоже получали наказание.

За плохое поведение можно было отправить в свою комнату или отругать. Быть отправленным в свою комнату не было так страшно. Мне не нравилось, что меня исключали из игр или отделяли от братьев, но я мог занять себя в своей комнате своей фантазией. Я мог придумывать вещи. У меня были пластиковые ковбои и индейцы, армейские солдаты, и я мог изобретать что-то самостоятельно.

Проблема заключалась в том, что дом был таким маленьким и стесненным. Если дело было вечером или дождливым днем, и другие мальчики не играли на улице, меня нельзя было отправить в свою комнату, чтобы наказать — потому что мы все жили в одной комнате. Так что, большую часть времени, я получал наказание в виде шлепков.

Честно говоря, я заслуживал какого-то наказания. Я был бунтарем.

Мне нравилось пугать людей. Я прятался за дверью или за диваном и ждал, пока кто-то войдет в комнату. Затем, когда они были очень близко, я прыгал и кричал. Мне нравилась их реакция. В основном я это делал с Джорджем или Брайаном. Особенно с Брайаном.

Я также любил нападать на Брайана или на его вещи. Я внимательно наблюдал, как он строил замок из блоков. Я наблюдал, как он строил стены и башню, а может быть, даже мост через его воображаемый ров. Я ждал, пока он все не сделает идеально. Затем я нападал на его замок, словно на него напали варвары. Я был Аттила, я был Чингисхан. Я нападал на его не защищенный замок и разрушал его. Я думал, что это было самое смешное в мире. Я вторгался, нападал на него, а затем снова уходил, смеясь до упаду, пока он плакал из-за своего разрушенного замка.

Мне никогда не приходило в голову, что я ему вредил или даже расстраивал его. Я просто думал, что это идея была настолько забавной. Этот момент неожиданности был таким веселым, что я никогда не думал о том, каково это чувствовать на другой стороне. Так что я попадал в беду.

Я также попадал в неприятности в доме Лу за то, что ел, когда не следовало есть. Она была очень строга в отношении еды, как и в отношении всех правил в этом доме. Еда была только на обед и ужин, а перекусывать запрещалось. Если тебе было голодно, то ты ждал до обеда или ужина. А я не мог ждать, я был большим ребенком, я быстро рос, и мне было всегда голодно. Так что я просто ходил в кухню и брал что-нибудь поесть. Обычно это были фрукты, а особенно я любил бананы. Я брал банан и уходил в свою комнату, чтобы съесть его там.

Такое происходило не только дома. Я был голоден везде, где находился, и научился прятать или красть еду. В первом классе в школе Hillview Elementary я был пойман, когда совершал свое первое преступление. Я был, как обычно, голоден и оказался в гардеробной один. Я заметил, что вокруг меня лежат ланч-боксы других детей. Я открыл один из них и начал есть черешни. Меня поймали с поличным, с косточками в руках, и наказали. Когда я пришел домой и рассказал Лу о происшедшем, меня еще раз наказали, отругав и наказав шлепком.

Иногда я получал наказание за то, за что не следовало бы. Например, меня наказывали за то, что я взял бананы. Как я уже говорил, Лу была очень строгой хозяйкой. Если банан пропадал, она знала об этом. Я не думаю, что она на самом деле считала бананы, но проблема заключалась в том, как избавиться от улик. Нельзя было спрятать кожуру банана от нее. Она содержала дом таким образом, что найдет ее где угодно — в мусорном ведре, под кроватью, где угодно, и ты получал наказание за кражу банана. Представьте себе, как можно наказывать ребенка за то, что он взял еду из своего собственного дома, когда он был голоден. Но это случалось так часто, что я потерял этому всякий счет.

Так что мне часто приходилось получать наказания. Когда я был маленьким, обычно меня наказывали, снимая штаны и кладя на колени. Лу наносила довольно сильные удары, рукой или деревянной ложкой, и читала мне лекцию. Это было больно и неприятно.

Когда дело доходило до моего отца, это было гораздо серьезнее. После работы Лу подходила к нему и рассказывала, что я натворил. Иногда она говорила правду, иногда преувеличивала или выдумывала. Иногда она винила меня за то, что сделали другие мальчики. В любом случае, мой отец наказывал меня за это. Он никогда не спрашивал меня, правда это или нет. Он никогда не спрашивал мою версию событий. Он просто говорил: “Говард!” и