Книга Ромашка. Легенда о пропавшем пирате - Гастон Буайе

затем хлопнул обеими руками себя по ляжкам и сплюнул сквозь зубы.

– Есть у нас немного времени, мы же не богачи пока, хотя скоро ими станем. Расскажет тебе Парро историю о гробе. Для начала: это не просто гроб. Это Гроб Господина Пирата Вааста Ля Уга.

Он выдержал паузу для большего эффекта, не переставая качать головой.

– «Бостон». Отличное было дельце, но слишком рисковое. Подплываем мы к кораблю ночью, без света и, что удивительно, без звука. Парро лезет первым, как обычно. Он-то знает, как не попасть под пули. Похоже, нас уже поджидали. Их там было по меньшей мере пятеро. А потом и мои дружки с обеих сторон подтянулись. Троих уложили тут же, как только на палубу ступили. Парро спрятался – палят со всех сторон. Разрази меня гром! Четверых из пяти мы грохнули, а последний удрал – нашли его в трюме с углем да и выволокли за уши. Говерн полез первым в каюту и всё виски выжрал, пока мы дело делали. Даже в дележке не участвовал – настолько наклюкался. А работу мы провернули на славу: весь корабль облазили, обшарили все шкафы, и даже под койками, и даже мешки с углем. Всех вывели на палубу – эти сразу успокоились, как только покойников увидели. По-хорошему отдали нам то, что имели.

Я молчала, и Парро продолжил:

– Три полных сундука – как сейчас помню… Тут Вааст и начал командовать, потому что Говерн был в стельку, да и Ахилл тоже. Вааст запретил бросать убитых за борт. А Парро только так с ними и обращался с детства. О покойниках, Ромашка, надо заботиться, если не хочешь, чтобы они за тобой вернулись. Надо их в воду бросать, пока еще тепленькие. Они тонут, течение несет их куда вздумается, на корм рыбам. Так ты точно в безопасности. А Вааст вдруг говорит: в лодку их положим. В лодку вместе с нами! Да он спятил, и только Парро ему об этом сказал – остальные смеялись. А Ваасту не до смеха. Стоит серьезный, как моя матушка! Покойников хоронить надо – так и сказал! Сотню набегов уже совершили, а тут он вздумал нас поучить. Может, потому что Говерн и Ахилл были в стельку. Следишь за мыслью, Ромашка?

Я опять промолчала, но Парро ничуть не смутился.

– Вот тут-то они и поцапались, твой покорный слуга с господином Ля Угом. Парни нас расцепили, а командовал-то теперь Вааст, так что пришлось слушаться. Только вот не очень нам хотелось отплывать вместе с дружками. Сгрузили мы их в шлюпку, аккуратненько так, Вааст сложил им руки на груди, как положено; и пустили мы шлюпку по ветру, пусть Вааст до сих пор недоволен, и – счастливого пути! Не собирались мы с ними таскаться до самого дома, чтобы накормить там червей, душа моя, у нас и так уже три сундука было, а чайки и буревестники не хуже червей справятся. В общем, отправили мы эту шлюпку, и пришлось потесниться на обратном пути, хотя мы троих потеряли. Короче говоря, все поняли одно, – подытожил Парро. – На тему смерти с Ваастом шутки плохи. Парро в итоге заткнулся, парни тоже, а Говерн и слова не сказал, когда мы ему сообщили, что Вааст свой собственный гроб притащил на борт – прямо под ногами у нас болтался. Все сразу поняли: если дело будет худо, надо Вааста туда положить – так он за нами не вернется. Пираты, Ромашка, ой как смерти боятся. У каждого свои заморочки, а вот у твоего отца – гроб. Ни разу с тех пор не видел его без этого ящика на корабле. Но командование он потерял, так что пришлось ему смотреть, как мы отправляем купаться других мертвяков вниз головой за борт. Вааст сколько угодно мог спорить. Говерн только смеялся.

Парро умолк. Казалось, беседой мы оба остались довольны: Парро упивался своей историей, а я была рада узнать кое-что из жизни Эя. Его прошлой жизни. Парро говорил, что Эй – пират… Ну допустим.

Итак, мы отправились в плавание в невероятной спешке, посреди ночи, после пожара, на недостроенном судне. И теперь я смотрела вокруг широко открытыми глазами, ничего не боясь. Ни яркое солнце, ни огонь, ни кровь не могли бы заставить меня отвернуться, закрыть глаза. Маргарита, девочка моя, слишком поздно дрожать от страха. Ты далеко от Дьеппа. Скала исчезла за горизонтом. Отец Самюэль может хоть весь город прочесать в поисках тебя. Ты там, где нет больше ни улиц, ни стен, ни учителей. Эй поступил плохо. Зато он рядом: решительный, сосредоточенный, могущественный. Остерегайся этого Парро – ты у него в руках, как беспомощная пташка. Остерегайся открытого моря.

Парро встал у руля. Эй курил, глядя в пустоту. Ветер не стихал, от его порывов бот нёсся на всех парусах. Морская пена, бьющиеся о нос волны, треск обшивки и скрип мачты, свист ветра в ушах, а вокруг – тишина.

Я снова хотела есть, но уже поняла, что у нас мало провизии. А может, и совсем не осталось. На боте не было ничего, чтобы ловить рыбу. Эй и Парро, наверно, тоже проголодались. С порывами ветра до меня доносился запах табака и напоминал о земле. Где сейчас Дедушка, что он делает? Спина ныла, напоминая об искрах, летавших в темноте, и о сумасшествии Эя. Лучше бы об этом забыть.

Мужчины вдвоем достали из мешка Парро огромный трехлапый якорь-кошку. Они долго общались жестами. Лицо Эя ничуть не отличалось от водной глади в ясную погоду. Лицо Парро было изменчивым, как листва на ветру. Он кривил рот, часто моргал, высовывал язык, морщил нос. Всем этим он напомнил мне пса, тревожного и опасного.

– Будет весело, Ромашка, – бросил мне Парро. – Сама все увидишь.

Мужчины вдвоем проверили, крепко ли привязана кошка, аккуратно скрутили канат на палубе и уложили якорь в центр, как спящего младенца.

Парро сел рядом со мной. Теперь у него было лицо хвастливого ребенка.

– Парро измаялся в нищете. У него даже кожа от нищеты чешется. Вааст прав. Нечего тут прохлаждаться и считать волны до самой Ирландии. С плаванием под парусом покончено, малышка моя. Этой ночью – только пар и уголь. Больше нельзя терять время. Чертова нищета! Парро прямо чувствует, как кожа зудит. Знаешь, что сделает Парро, как только разбогатеет? Найдет себе женщину и переедет жить в твою страну, где о нем меньше известно, чем в других местах. Садоводство, свинки, песни, пляски, таверны. А с берега