Книга Мрачный залив - Рэйчел Кейн

Надо отдать ему должное – он красноречив. Правильные, грамотные обороты речи, что весьма необычно для таких посланий. В письме нет фетишизации, которой грешит большинство других троллей; он не рассказывает мне, как намеревается мучить меня, убить меня, убить моих детей. В этих строках есть некая взвешенная рациональность, которая тревожит меня сильнее, чем все стандартные фантазии об убийстве и мести.

Я смотрю на его протокол отправителя, но это лишь безликий набор букв и цифр. Большинство троллей весьма беспечны в том, что касается поведения в Интернете. Они используют свои не особо хитрые фальшивые идентификаторы – полностью или частично – в других, более обычных местах. Я так поймала одного, который просто поменял две цифры в конце своего сетевого псевдонима и писал под ним на хоккейных форумах, используя обычный протокол; по этим данным я смогла отследить его настоящее имя, адрес и место работы. Я ничего не делала с этой информацией, просто сохранила ее… на тот случай, если дальше будет хуже.

На данный момент я выследила примерно шестьдесят процентов своих преследователей. Остальные сорок умнее, хитрее и лучше умеют троллить. Но в конце концов они или тоже облажаются, или соскучатся и переключатся на что-то еще. Я играю в игру, занимающую много времени.

Но не уверена, что этот конкретный тролль такой же, как остальные. Он тревожит меня на совершенно иной лад. Он оригинален. И умен. Мне нужно воспринимать его всерьез. И еще мне нужно сказать Сэму и предупредить полицию Ноксвилла.

Я распечатываю послание на принтере и закрываю ноутбук. Остается еще полчаса до того времени, как мне нужно будет готовить завтрак и будить детей – а это всегда нелегко, учитывая, что все они «совы». У меня отличные дети, они очень любят друг друга, но сейчас находятся в том возрасте, когда каждая мелкая обида кажется смертельной раной, и в последние несколько дней посещают школу еще более неохотно, чем прежде. Мне казалось, что они хорошо приспособились к новому месту жительства, новым школам, новым друзьям… но я постоянно беспокоюсь – не упустила ли я чего-нибудь?

Уделяю минуту на размышления об этом, потом тянусь за телефоном и набираю номер.

– Офис доктора Кэтрин Маркс, чем могу вам помочь? С вами говорит ее секретарь.

Конечно же, еще слишком рано для того, чтобы доктор Маркс была у себя на работе. На миг я чувствую себя глупо, но потом понимаю, что просто туплю от усталости. Я слишком мало спала, и мне нужно больше кофе.

– Здравствуйте, – говорю я. – Мне просто нужно записаться на прием к доктору Маркс для семейной консультации на этой неделе. Гвен Проктор, я уже клиент доктора Маркс.

– Хорошо, могу вас записать. Это срочная необходимость, мэм?

– Нет.

«Надеюсь».

– В среду в четыре часа подойдет? Кто из ваших родных, кроме вас, будет присутствовать?

– Я, Сэм Кейд и наши дети Ланни и Коннор Прокторы.

Мне кажется, будет лучше, если мы сделаем это вместе. У меня ощущение, будто между нами пролегают трещины – тонкие, почти незаметные. Я хочу не дать им разрастись. У детей уже есть свои терапевты, но мы с Сэмом посещаем Кэтрин Маркс довольно регулярно, чтобы попытаться справиться с нашими глубоко укоренившимися травмами.

Никто из нас не отрицает эти травмы.

К тому моменту, как я подтверждаю время назначения, Сэм выходит из ванной, обмотавшись полотенцем, на его мокрых волосах блестят крошечные капельки воды. Честно говоря, выглядит он невероятно, и я, сидя на кровати, бесстыдно глазею на него, пока он сбрасывает полотенце и протягивает руку за одеждой. Сэм это замечает.

– В самом деле? – спрашивает он с поощрительной ноткой. – Ты же знаешь, что я не могу опаздывать. Частный клиент, деньги на счету…

– Знаю, – отвечаю я. – Просто наслаждаюсь зрелищем.

Мы отлично понимаем друг друга – по крайней мере, в большинстве случаев. Иногда возникает непонимание, это неприятно, но не в таких же мелочах? Мы уже давно миновали эту стадию. Это мило и даже весело.

– Как дела у Кец? – спрашивает Сэм, натягивая через голову синюю футболку. – Обычно она не звонит тебе в такое время.

– На нее свалилось трудное дело, – отвечаю я ему. – Ты, наверное, услышишь об этом в новостях. Погибли две маленькие девочки – они были пристегнуты на заднем сиденье машины, утонувшей в пруду. Водитель так и не найден.

Сэм медлит, прежде чем надеть поверх футболки фланелевую рубашку.

– Его – или ее – похитили? Или ты считаешь, что это был несчастный случай? Или что еще?

– Бог знает, – говорю я. – Звонок в «девять-один-один» был, несомненно, подозрительный. Жутковато даже слушать его.

– И Кец попросила тебя помочь?

Я пожимаю плечами и не отвечаю, потому что не знаю, насколько глубоко окажусь втянута в это дело. Сэм присаживается, чтобы зашнуровать ботинки.

– А какие у тебя планы на день? – спрашиваю я.

– В восемь тридцать частный урок. Клиент обучается нормально, неожиданностей быть не должно. После обеда – занятия на симуляторе для «А-триста двадцать».

Я знаю, что симуляторы сильно выматывают, но Сэм по большей части наслаждается ими. Стресс создает тот факт, что все занятия записываются в его личное дело и влияют на его возможность добиться того, к чему он стремится. Однако я знаю, что он упорен и хорош в своем деле. У него все будет в порядке.

Размышляю, не рассказать ли ему о новом опасном тролле, но, честно говоря, не хочу отравлять Сэму весь день. Лучше поговорить об этом вечером, когда мы оба будем дома, отдыхать от дневных хлопот.

Я направляюсь в кухню. Сегодня моя очередь готовить завтрак, и я делаю яичницу с беконом и тосты. Сэм быстро ест и уходит. Дети, как обычно, не желают просыпаться, но я заставляю их встать и одеться, а потом удостоверяюсь, что они съели достаточно, чтобы им хватило сил на долгий день в школе. Слава богу, они почти не упрямятся.

Дети еще не заканчивают завтракать, когда раздается звонок в дверь, и мне приходится отключить сигнализацию, чтобы впустить Ви Крокетт. Она одета в пижаму, на ней огромные и нелепые домашние тапки в виде ступней «снежного человека»; бог весть, как она добралась сюда, потому что наш дом находится в пяти кварталах от ее маленькой дешевой квартирки. Вероятно, пришла пешком. Ви плевать хотела на то, что думают люди. Эта мрачная защитная манера присутствовала у нее всегда: с того момента, как я впервые увидела ее в Вулфхантере, когда Ви была неправедно обвинена в убийстве собственной матери. По мере взросления эта черта ее характера только усилилась. Теперь она уже почти взрослая.

Взрослая девушка, которая носит на улице огромные, потрепанные домашние тапки в виде лап йети…

– Завтрак? – спрашиваю я ее. Она зевает и кивает. На ее лице все еще видны следы блестящего макияжа после ночной тусовки в клубе. Ланни, по крайней мере, полностью смыла свою раскраску. – Тебе повезло, что хоть что-то осталось.