Книга Тайна Лидии - Финн Сеттерхольм

– Кажется, буря, – сказала Хендрикье. – Надеюсь, дамбы выдержат.

Но ей никто не ответил: Лидия спала, уронив голову на стол. Хендрикье подняла ее на руки и отнесла в комнатушку рядом с кухней. Уложив девочку на кровать и укрыв одеялом, Хендрикье еще какое-то время стояла рядом и смотрела на нее. Какая она легонькая! И руки нежные, как у госпожи. Хотя пальцы в краске, совсем как у Рембрандта.

Хендрикье посмотрела на свои руки, красные и натруженные. Целыми днями она носила воду и дрова, стирала, убирала и готовила еду. Но сейчас ее волновало не это, а странная гостья – девочка, одетая как мальчик.

Мастерская

Лидию разбудили завывания ветра, трясшего оконные стекла. Где-то хлопала дверь. Девочка долго лежала с закрытыми глазами, надеясь, что все произошедшее за последние сутки обернется сном и, открыв глаза, она окажется в собственной комнате. Но простыни были жесткими и незнакомыми, вовсе не как дома. От комковатого матраса ныла спина. Запах тоже был чужим – смесь кухонного чада и чего-то сладковато– затхлого. Наконец Лидия открыла глаза. Она лежала в крохотной комнатке с белеными стенами и оконцем. Мебели здесь почти не было – только шкаф, на котором стояли блюдо и кувшин, и коричневый стул. На стуле лежала аккуратно сложенная одежда Лидии: джинсы и куртка. Кровать была узкой и высокой: когда Лидия села, ноги не достали до пола. Было холодно, и, натягивая джинсы, Лидия дрожала всем телом.

«Я в другом мире, в другой эпохе. Прикоснулась к картине и – бах! – оказалась здесь. А вдруг я больше никогда не попаду домой? Вдруг я навсегда останусь в семнадцатом веке?» Эта мысль была так ужасна, что Лидия поспешила от нее отмахнуться. Взяв куртку, она осторожно вышла из комнатки. Вот кухня, где она сидела с Хендрикье. Но сейчас здесь ни души. За кухней начинался коридор. Лидия приоткрыла первую попавшуюся дверь. Это была спальня, только больше той, в которой ночевала она сама. Следующая дверь была заперта. Открыв третью дверь, Лидия замерла на пороге. Комната, представшая ее взору, была больше похожа на зал. Вдоль стен стояли лавки и сундуки, посередине – черный стол и стулья с высокими резными спинками. Лидия принюхалась: пахло ее любимыми красками и растворителем. Через высокие окна в зал струился дневной свет. Стены были сплошь увешаны картинами и разнообразной одеждой: расшитыми жилетами, плащами с золочеными пряжками, форменными куртками с блестящими пуговицами, бархатными шляпами, шелковыми платками и шлемами с плюмажами. В одном углу стояли рыцарские доспехи с мечом и щитом. Еще в зале было полно оружия: сабель, копий, алебард, ножей, кинжалов, стрел, а также медалей, нашейных цепей, украшений, вымпелов и гербов. Но больше всего было картин. Они висели чуть ли не одна на другой, самые разные – от простых рисунков до полотен в тяжелых золотых рамах. На полу стоял мольберт с полотном, а на столике рядом с ним теснились банки с краской, лежали кисти, ножи и палитры. Другие картины стояли, прислоненные к столу и стенам. Лидия поняла, что это мастерская Рембрандта. Она не решалась войти: вдруг художник рассердится, застав ее там? Лидия посмотрела на мольберт, но он стоял так, что полотна было не разглядеть. Любопытство пересилило страх, и Лидия вошла в мастерскую.

Картина не была завершена даже наполовину и выглядела очень чудно́. Лица людей состояли из толстых неряшливых мазков масляной краски. Нос одного мужчины был намалеван так густо, что Лидия могла бы взяться за него и поднять холст. Может быть, художник очень торопился, и потому вышло так странно? Лидия обвела взглядом стены. Большинство картин не принадлежали кисти Рембрандта, это было видно сразу. Лидия так много раз листала альбомы с репродукциями, что научилась отличать старинные полотна от написанных позже. Похоже, Рембрандт коллекционировал чужие картины. А вот рисунки были его, некоторые из них Лидия узнала. Одни изображали людей, другие – природу, пасущихся коров, мельницы, шпили церквей, дворцы и лодки на каналах.

Вдруг кто-то больно схватил Лидию за волосы. Испугавшись, она закричала и попыталась выкрутиться, но стало только больнее.

«Это старик!.. Я же знала, что он рассердится! Зачем так хватать, можно ведь словами!.. Ай!» Лидия отчаянно пыталась сбросить руку, которая держала ее волосы, и наконец нащупала… лапу! Хватка тут же ослабла. Обернувшись, Лидия увидела сидевшую на мольберте обезьянку.

– Зачем ты меня схватила? Я ужасно испугалась! – строго выговорила она, стараясь успокоиться.

Обезьянка склонила голову набок. Сморщенное личико как будто выражало сожаление. Лидия не разбиралась в обезьянах, но это, кажется, была мартышка, и притом довольно симпатичная. Лидию она явно не боялась. Наоборот, зверек протянул девочке черную лапку будто для приветствия.

– Что ж, будем друзьями! – улыбнулась Лидия и пожала мартышкину лапу. – Только не хватай меня за волосы!

Обезьянка перепрыгнула на столик и уселась среди красок и кистей. Лидия принялась осматривать мастерскую. Она изучала плащи, шлемы, оружие и картины. Мастерская напоминала музей или аукционный зал – так много разных предметов здесь хранилось. Лидия узнавала картины Рембрандта: женщина в белой сорочке, бредущая по воде, мужчина на лошади, солдаты в шлемах. Вернувшись к мольберту, девочка увидела, что мартышка схватила кисточку и размахивает ею. Смешное зрелище!

Жаль, что нет фотоаппарата, подумала Лидия и тут же вспомнила, что в кармане лежат блокнот и карандаш. Блокнот, подаренный дедушкой… Если бы он только мог оказаться здесь… Но об этом Лидия решила не думать. Усевшись на стул, она стала рисовать мартышку. За пару минут она так погрузилась в работу, что не услышала, как открылась дверь.

– Wat doe jij hierbinnen?![4]

Лидия так испугалась, что уронила и блокнот, и карандаш. Перед ней потрясал кулаками Рембрандт.

– Jij mag niet in mijn atelier zijn![5]

Лидия не понимала ни единого слова. Какой ужас, она забыла голландский!

– Простите, – пробормотала она. – Я не нарочно, я не хотела никого обидеть, просто здесь так красиво и интересно… А мартышка схватила меня за волосы.

Старик только покачал головой. Он немного успокоился, но явно не понимал, что говорит Лидия. Как же так? Ведь вчера они преспокойно разговаривали… Тут Лидию осенило. Дрожащими руками она достала коробочку с пастилками и быстро сунула одну в рот. Лишь бы подействовала! Старик недоверчиво смотрел на нее.

– Что это ты ешь? – сердито спросил он. – И что это за странный язык? Ты уж говори так, чтобы я понимал!

– Простите, – снова пробормотала Лидия и поспешила спрятать коробочку в карман.

Слава богу, теперь они снова могут говорить друг с другом. Пастилки действуют только сутки, как она могла забыть!

– Здесь тебе делать нечего, – решительно произнес старик. – Сюда вообще никому нельзя заходить без позволения, слышишь? Никому! Особенно детям – они бог знает что могут натворить. Похоже, ты непослушный ребенок. Почему ты не у Хендрикье на кухне?