Книга Фейки: коммуникация, смыслы, ответственность - Сурен Золян

Тульчинский Г.Л.: Варр-ава = сын отца. Так что не известно еще, кого имел в виду толпа в Иерусалиме, и кто и как это проинтерпретировал.

В одном из первых разговоров мы пришли к выводу, что фейковость применительна только конкретному социуму, который и выступает сувереном отбора «правды». Тогда же у меня выработалось определение, которое показывал Михаилу Васильевичу: фейк = безответственная информация на актуальную тему для сообщества, интерпретируемая в плане формирования неадекватной картины мира этого сообщества. Неразоблаченный в глазах этого сообщества фейк таковым не является.

В этом плане – любое сообщество – реальное. И если ему очень надо, то оно из чего угодно сделает основополагающий миф. Из ордынского сатрапа сделает святого, который в иконописи будет воевать с татарами. В истории остаемся не мы, а легенды о нас, писал В.Б. Шкловский.

Согомонян В.Э: Соответственно, если автор литературного произведения может быть признан неважным, или нужным, или усреднённым, или умершим в принципе и т. д., и при этом его произведение может потерять лишь в некоторых деталях контекста и интерпретации, при этом оставаясь валидным в самых разных смыслах этого слова, то фейковый автор «социального произведения» своим существованием и произведением субституирует социум и играет значительную роль в цепи коммуникативных, социальных и всяких других возможных действий конкретных индивидов, социальных и политических групп, наконец – власти.

А где же настоящее, реальное общество? Воздадим дань классикам: оно умерло, не выдержав бремени сверхиндивидуализации (прямо вопреки алармизму Ортеги-и-Гассета) и экстериоризации…

Тульчинский Г.Л.: Именно это и имел ввиду под «сорвало резьбу». Некомпетентность и безответственность = неинституционализированность. Это не «проклятый постмодернизм» (который суть следствие маркетизации всего и вся), и не «проклятый Интернет». Это освоение людьми новых технологий коммуникации. Стремительных и массовых. Было очень романтично. Стало очень противно и даже опасно. И теперь за такими ребятами стали приходить. Без особого разбора, ломая судьбы… Что очень и очень плохо. Но в какой-то степени неизбежно. Это процесс. Как говорил один мой выпускник, его общение с криминалом очень способствовало его нравственной зрелости. Он впервые понял, что слово – поступок, и что «за базар надо отвечать».

Золян С.Т.: Мы приближаемся к тому, что в случае фейковости определяющим оказывается фактор адресата, образ адресата и здесь вновь парадокса льно возникает Бахтин с его нададресатом. Ему, а не отправителю сообщения, решать, что есть фейк и подлежит блокированию, а что информация и требует реагирования. Понятие фейка следует связать с политической коммуникацией, то есть достижением некоторых эффектов по изменению мира в результате перформативных актов и акций.

Ильин М.В.: Вынужден как внешний критический наблюдатель пойти против течения. Да и по убеждениям тоже. Мне преувеличенный интерес к фейкам кажется непродуктивным. Дело в том, что фейк, как и все теневые феномены – карнавалы, например, вообще существуют и, тем самым, значимы не столько сами по себе, сколько относительно базовой действительности и действительного смысла. Тот же карнавал, сатурналия и прочие подобные штуки по сути дела лишь временная затея, освежающая базовый рутинный порядок. Без него они теряют всякий смысл. Более того – они не возможны. Фейки и карнавалы можно, конечно, изучать сами по себе, но в крайне узкой перспективе, для весьма специфических исследовательских задач и, выражаясь метафорически с крайней близорукостью и краткостью дыхания. А как известно, каждый слышит, как он дышит. На коротком дыхании большого пути не пройти, больших проблем не решить. Только мелочи.

Золян С.Т.: Это верно, но только применительно к узкому пониманию фейковости. Но само явление – пусть малая, но часть вопроса, а есть и – а что есть истина? Что есть истинный мир и что есть майя? Манихейство и гностики – вот истинные борцы с фейковостью мира. А я в этом вопросе тыняновец – явление надо изучать в минимуме условий. Так что из этих забав мы можем выйти на что-то серьёзное. Напомню мое сравнение: фейк подобен сорняку – растению, которое выросло не там, где положено. Так что понятие деонтической модальности распространяется не только на содержание, но и на все остальные факторы коммуникации – на канал, на участников и даже на цели.

Мы снова по кривой вышли на фактор адресата. Отсутствие или фейковость адресата торпедирует коммуникацию или же делает фейковым процесс коммуникации в целом. Но это неожиданно высвечивает очень интересную особенность – фейком может быть и текст, и «автор» текста. И коммуникация может быть эффективной. Но вот фейковость адресата убивает коммуникацию. Это уже не коммуникация, а её имитация или даже муляж. Так что главный фактор – адресат? На нем оказывается все завязано?

Доведём ситуацию до абсурда. Реальный отправитель сообщения (другой вариант – бот) отправляет некоторое сообщение (фейк или не фейк – уже не определимо или не важно, или рассмотрим обе возможности) ботам и получает в ответ от ботов некоторые сообщения. Будет ли это коммуникацией?

Между тем эту операцию вполне можно представить – как процедуру выявления фейков и ботов – по получаемому ответу. И тогда она становится осмысленным действием – событием и поступком. За это власти могут и орден дать, и по шее – так что это вполне социально-политическое действо. Сергей Юрьевич говорил, как в реальной практике такие ситуации могут выглядеть. Вопрос – возможна ли коммуникация при фейковости адресата? И второй – куда более тяжкий – что есть и как проявляется фейковость адресата.

Авторство не столько отношение собственности (как у Фуко), а именно ответственности. За указы президента несет ответственность он, а не разработчик. Но безответвенность в политике это не только характеристика субъекта, но и адресата. Народ безмолвствует. Причем это может быть и насильственный акт. «Громите речию свободной // Все тех, кому заткнули рот!» (Ф.И. Тютчев).

Тульчинский Г.Л.: Любой поступок ответственнен. Если не понимаешь, «не подумал», то тебе припишут. Особенно там, где бизнес, науку, общественную деятельность, религию понимают только в терминах УК. Создал компанию, НКО – значит имел умысел, создал группу… Но массовое освоение Интернета создало ситуацию массового приписывания и домыслов. И правохоронители создают вторичный рынок приписываний, пользуясь выгребной ямой фейков. Иногда подливают туда жидкость для розжига.

Проблема авторства – не совсем проблема фейка, хотя и пересекается… Автор может перенять стиль письма (не только в литературе, но и в живописи, музыке, в любом творчеестве), может заимствовать стиль (как, похоже, сделал Б. Пастернак), может создать автора-рассказчика (Ф. Ницше – Заратустру, М.Н. Эпштейн – философа И. Соловьева, якобы сгинувшего в лагерях), в конце концов, он создает себя – как автора. М. Бахтин решал вопрос об авторе, исходя из религиозно основанной метафизики бытия и существования. Он же был метафизик-персонолог, вынужденный заниматься этим на материале филологии.