Книга Все, что она хотела - Эмили Маккей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— К тебе сегодня придет посетитель, если, конечно, ты захочешь его видеть.
— Один из твоих ухажеров?
Как же эта женщина отличалась от той миссис Фортино, что Далтон помнил с детства! Та всегда была суровой и сдержанной, а эта ни в чем не уверена и во всем сомневается.
— Нет, просто друг, — пояснила Лэйни, завершая прическу.
— Я его знаю?
— Ты когда-то давно его знала, он уже здесь.
Матильда неторопливо обернулась, и на ее лице отразились смятение и испуг. Какая-то ее часть понимала — с ней что-то не так, и она должна знать что-то такое, чего теперь не знает, и боялась она не незнакомцев, а этого незнания.
Матильда поднялась, а вслед за ней поднялась и Лэйни, аккуратно поддерживая бабушку.
— Ничего страшного, если ты его не узнаешь. Когда ты его в последний раз видела, он был еще мальчиком. Это Далтон, он уже совсем вырос.
— Рад вас видеть. — Далтон протянул руку и шагнул к ним навстречу, но Лэйни быстро покачала головой, а миссис Фортино отшатнулась назад.
— Я его знаю. — В ее голосе звучало неприкрытое отвращение. — Знаю эти глаза, они всегда врут. Ты — монстр.
Далтон уже давно не видел такой незамутненной ненависти, что горела в глазах миссис Фортино.
— Нет, бабуля, это не Холлистер, — торопливо вмешалась Лэйни, хватая бабушку за руку, — это его сын, Далтон.
Миссис Фортино так резко обернулась к внучке, что ее волосы рассыпались по плечам.
— Холлистер — дьявол, все они дьяволы. Кейны погубят тебя, всех погубят. Он — монстр, ты просто не знаешь, что он сделал, что сделал с собственной семьей, с женой. И с тобой он сделает то же самое. Уходи скорее, бери деньги и беги. Иначе он тебя разрушит. — Миссис Фортино с развевающимися волосами стала трясти Лэйни за плечи. — Он — монстр, и я больше не могу просто стоять и смотреть.
Далтон хотел броситься вперед и защитить Лэйни, вот только как прикажете защищать ее от ее же собственной бабушки?
— Бабушка, все в порядке, — раз за разом повторяла Лэйни, — все хорошо, меня никто не обидит, Холлистера здесь нет, все в порядке.
Далтон оглядел комнату и заметил кнопку вызова, нажал на нее и через секунду услышал голос:
— Миссис Фортино?
— Нам нужна помощь.
— Сейчас, мистер Кейн.
— Слышишь? Это он. Даже они его узнали. Он везде до нас доберется, повсюду опасно. Ты их хорошо спрятала? Как я и просила? Ты же их спрятала?
— Бабушка! — В голосе Лэйни теперь слышалось отчаяние. — Успокойся, пожалуйста, успокойся, все хорошо.
Матильда перестала трясти внучку, но так сильно сжала ей руки, что та, несмотря на все усилия, не могла высвободиться.
— Ви, он воспользуется тобой, а потом разрушит, тебе нужно спасаться, пока еще не поздно. Разве ты не видишь, что он сделал с Каролиной и Шарлин? Он разрушил их. Ему нельзя верить.
— Это не Холлистер, это Далтон, он…
— Думаешь, я не знаю, кто это? — спросила Матильда, бешено водя глазами. — Думаешь, я спятила? Думаешь, я брежу? Но нет, я не сумасшедшая!
— Пожалуйста, пусти меня!
Далтон терпеливо ждал санитаров, но, как только увидел настоящие страх и боль на лице Лэйни, бросился вперед и оторвал от нее Матильду, а та отшатнулась, как будто он ее ударил, и рухнула на диван.
Секундой позже распахнулась дверь, три санитара ворвались в палату, и потрясенной Лэйни пришлось все им объяснять.
— Думаю, вам стоит подождать в коридоре, — обратился один из пришедших к Далтону.
Далтон покинул палату Матильды. После этой сцены он больше не мог думать о ней как о миссис Фортино, похоже, той строгой железной женщины больше не существует, а есть совершенно другой человек, болезненно уязвимый и не слишком уравновешенный.
Несколько минут Далтон просто стоял в коридоре и бездумно смотрел на закрытую дверь, потом достал мобильник и проверил почту. Наплевав на субботу, позвонил помощнице. Потом неторопливо изучил все спортивные новости и уже дошел даже до заголовков светской хроники, когда дверь в палату наконец-то открылась, выпуская Лэйни в коридор.
— Ты все еще здесь?
— Ей лучше?
— Да. — Лэйни пошла по коридору, и Далтон последовал за ней. — Я понимаю, что ты очень удивлен ее состоянием. Иногда при виде чего-нибудь знакомого она приходит в крайнее возбуждение. Здесь есть неплохое кафе — хочешь чего-нибудь? Я бы…
— Выпьем?
— Я хотела предложить кофе.
Они молча пошли вниз.
— Кофе мог бы быть и покрепче, но в общем весьма не плох.
— Часто его пьешь?
— Достаточно.
— И часто с ней такое бывает? — полюбопытствовал Далтон, наливая себе кофе.
— Ну до такого она редко доходит. К счастью, здесь знают, как ее успокоить, а то в первый раз я по-настоящему запаниковала.
— А из-за чего обычно бывают такие приступы? Если не считать представших перед ней демонов из прошлого?
Лэйни картинно содрогнулась и от души насыпала себе сахару.
— Не принимай на свой счет.
— Постараюсь.
— Мне жаль, что все так получилось.
— Не стоит извиняться, ты ведь ни в чем не виновата. Она серьезно больна, и ты не могла знать, что она так на меня отреагирует.
Лэйни слегка покачала головой, взяла салфетку, заботливо обернула чашку, помешала кофе соломинкой. Она проделала все это так серьезно, что Далтон уловил в ее движениях чувство вины.
— Наверное, — вздохнула Лэйни и выкинула соломинку. — Хотя нет, я знала, должна была знать, у нее сегодня не лучший день, так что мне следовало ожидать чего-то подобного. Иногда, в хорошие дни, она почти полностью приходит в себя, расхаживает по палате и жалуется, что я редко ее навещаю или что здесь плохо убираются. А в самые плохие дни она иногда даже не замечает моего присутствия.
— А в такие дни, как сегодняшний?
— А в такие дни она путает прошлое с настоящим, — ответила Лэйни, избегая его взгляда и поигрывая концом салфетки. — Волнуется, что-то говорит, но в ее словах почти никогда нет смысла, а временами даже перестает меня узнавать и обижается, если я зову ее бабушкой, ведь она забывает, что у нее есть внучка. Или, как сегодня, называет меня Элэйной.
— А тебя разве не Элэйной зовут?
— Да, но меня так никто никогда не называл, так звали ее сестру. Нельзя было тебя сегодня к ней пускать, в такие дни она слишком уязвима.
Вот только, на взгляд Далтона, слишком уязвимой сейчас была сама Лэйни, а ведь из нее обычно так и била энергия, готовая снести все на своем пути. Сейчас же она казалась невероятно хрупкой и слабой. Далтон как-то слышал, что если дотронуться до крыльев бабочки, то она никогда уже не сможет летать, и, глядя на Лэйни, он отчего-то вспомнил эти слова. Может, именно поэтому он не потянулся к ней, хотя ему безумно хотелось ее обнять и утешить, почти так же сильно, как и поцеловать.