Книга Танго втроем - Ирина Шайлина

Я услышала шум двигателей, когда сидела на полу и размышляла, каким способом мне убить Александра. То, что смогу, я не сомневалась. Убийство – дело такое, главное, себя переломить. А убить не сложно, я это знала. Я выскочила и бросилась к окну. До него я не доставала даже на цыпочках, вытянувшись во весь рост. Могла только коснуться руками рамы. Дома люди, подумала я. Посторонние. Надо попытаться привлечь к себе внимание. Я пыталась кричать, но сорванный ещё вчера голос не впечатлял. Открыла ящичек, понажимала на все рычажки и кнопки. Безрезультатно, даже моя лампочка не погасла. Попинала дверь и успокоилась. Надо думать, что можно сделать.

Придумала я только к вечеру. Тогда меня уже пошатывало от жажды, пересохшее горло болело. На улице темнело, я радовалась, мне на руку. Убегу, у меня есть заначка на чёрный день. Куплю новый паспорт, я даже знаю где. Но вот Максим… Все во мне переворачивалось при мысли о том, что я снова буду бегать, а он останется здесь и будет счастлив. Он не заслужил счастья, он не имеет на него права. Так же, как и я.

В карманах моего халата, вообще во всех моих карманах было много разной всячины. В данный конкретный момент набор не впечатлял. Полиэтиленовая обёртка от тампона, несколько шпилек, фантик. Если бы в двери был обычный замок, я бы попыталась открыть его шпилькой, когда-то меня этому учили. Но против засова со шпилькой не пойдёшь, а тарана у меня нет. Зато при помощи шпилек я за час, сломав пару ногтей, смогла открутить шурупы, которыми металлический шкафчик крепился к стене. Снялся только каркас, тонкий, ненадежный. Но я лёгкая, может, выдержит.

Для начала я разбила стекло этим же каркасом, слегка его помяв. Шум был просто оглушительный, я даже замерла от страха. Но никто не появился. Тогда я поставила его у стенки, залезла сверху, чувствуя, как прогибается подо мной тонкое железо. Повынимала осколки, самые большие, часть мелких застряла и не хотела вылезать. Подтянулась на руках, чувствуя, как впивается стеклянное крошево в кожу, оттолкнулась от опоры ногами. Кусок железа со стуком упал на бок, но мне было уже не важно. Я по пояс была на свободе. Несколько движений, и я, заплатив некоторым количеством крови, к счастью, незначительным, уже иду по земле и наслаждаюсь тем, насколько здесь тепло – пусть ночь, пусть сыро, зато тепло. Страшно хотелось пить, но я лучше ещё сотню километров пройду по пустыне, чем вернусь в этот дом.

Я огляделась – сейчас я была позади строения. Некоторые окна светились, похоже, Александр там. Мне не нужно звать на помощь. Мне нужно просто сбежать. Торопливо, прячась за кустами, я обошла дом. Добралась до ворот – заперто. Запрокинула голову. Не залезть, да ещё и колючая проволока поверху. Как я вообще согласилась работать в доме, в котором на заборе колючая проволока?

Я продиралась через сад в темноте и, по-моему, шумела, как стадо слонов. Дошла до сторожки – она пуста и запрета. Ивана нет. Пыталась пройти вдоль забора, но там, где он должен был вести к морю, начинался другой забор и непроходимые заросли.

Я бродила не меньше часа и совершенно отчаялась. А потом решилась. Добралась до тёмного пирса. Доплыву до мыса, до общего пляжа. А если не доплыву, то сдохну, тоже хороший расклад и даже не самоубийство. Песок пляжа был так мягок, мои исцарапанные босые ноги вязли в нем, морская соль попала в ранки и причиняла боль.

Пирс казался бесконечным, тёмное море пугало. Вспомнилась глупые россказни о русалках и прочей нечисти, что может таиться в глубинах. Я поежилась, стоя на самом краю. Нужно решиться и просто шагнуть.

– Та-дам! – раздался громкий голос.

Включился, ослепляя, прожектор, установленный на крыше беседки. Ко мне неспешным шагом шёл Александр.

– Я уже час смотрю, как ты по саду бегаешь. Кругом камеры, детка. Я даже ставил на то, что ты полезешь через забор, и приготовил пассатижи – выручать тебя из проволоки. А ты решила морем, так романтично.

Он говорил что-то ещё. Я не стала дослушивать. Оттолкнулась ногами, вытянула руки и нырнула в воду. Плыла широкими гребками, стараясь не появляться на поверхности до тех пор, пока лёгкие разрываться не начнут. Все порезы жгло огнём, но это даже подстегивало плыть быстрее. Я вынырнула на поверхность, жадно вдохнула воздух, не стала оглядываться, смотреть, где Александр, терять время. Под воду, снова под воду. Я даже поверила в то, что убегу, уплыву. Что мой противник не полезет в одежде в воду. Что просто понадеется, что я утону. Но я ошиблась. Волосы, проклятые волосы. Длинные, ненужные. За них он меня и поймал. Дёрнул, выволакивая наружу. Я сопротивлялась, нахлебалась воды, обжегшей горло. Но все равно была у берега уже через несколько минут. Он вытащил меня на песок, я упала, отплевывая воду. Повернула голову – море. Надо мной небо, чистое, чёрное. А на нем звезды, тысячи и тысячи звёзд. И луна висит, и от неё дорожка по воде, как на открытках. Красиво. Ну как же может быть так красиво, когда весь мир одно дерьмо?

Александр пнул меня в живот. Не сильно, даже без особой злости. Я посмотрела на него, освещаемого прожектором. Мокрая футболка прилипла к телу, волосы, обычно уложенные, нарочито небрежно висят сосульками вдоль лица. Дышит тяжело, устал, засранец.

– Пошли, – сказал он.

– Неа, – лениво протянула я.

Я и правда подумала – остаться бы тут. Смотреть на всю эту красоту и не шевелиться. Идеально.

– Я тебя за ногу дотащу.

Я поверила, дотащит. И мне будет очень больно. Земля, асфальт, отбитый копчик. Волосы, цепляющиеся за траву. Вздохнула. И встала. Дойду ножками – зачем себя мучить, мне и так скоро достанется по полной программе.

Глава 5

Мной овладела апатия. Шла как арестантка – я впереди, он сзади. Не хватало кандалов и гремящих цепей. Халат прилип к телу, хлопал при ходьбе, холодил кожу. Ноги болели, хотя какая разница? Я поднялась по ступеням на террасу, которая уже потеряла всякую прелесть, вошла в полутёмный дом. Отстранённо подумала – где Игнат? В своей комнате, в больнице, в морге? Шагнула к гостевой ванной.

– Куда? – спросил Александр, мой будущий мучитель.

– Носик попудрить, – отозвалась я.

Судя по тому, что в закрытую дверь ломиться никто не стал, пользоваться туалетом мне можно. Хоть какая-то радость. Я скинула набивший оскомину мокрый халат, бельё. Встала под тёплый душ буквально на две минуты, но согреться так и не успела. Подошла к зеркалу. Посмотрела на своё отражение, внимательно, не пропуская ни одного сантиметра. В сотый раз подумала, что красота – это наказание. Крест. Хочется изуродовать себя, но страх и тщеславие, которое прячется в самой глубине меня, не даёт этого сделать. Подумала. Потом начала открывать шкафчики один за другим. Ножницы нашлись в третьем. Я сомневалась. Как бы это глупо не звучало, я любила свои волосы. Но я помнила, сколько хлопот они причиняют, когда тебя… насилуют. Дарят мужчине определённое преимущество. А женщине боль, много боли. Ножницы щелкнули, первая мокрая прядь упала. За ней вторая. Вскоре моя голова напоминала голову пугала. Короткие волосы, под корень. Полосками видно кожу там, где ножницы легли вплотную к коже.