Книга Бумеранги - Ольга Вечная

- Смотри-ка, ревет девка, - пробасил кто-то сверху.

Вынырнув из тяжелых воспоминаний, тисками сдавливающих виски весь день, я оглядываюсь. Сколько же я выпила? Голова кружится, слегка подташнивает. Как я здесь оказалась? Боже, впервые вижу эти стены с убогими обоями в мелкий цветочек, двоящиеся перед глазами. Ото гостиница? А мужчины… те, с кем я танцевала. Они сказали, что мы подышим воздухом, что в клубе жарко и поэтому трудно дышать. О нет, да где же я нахожусь?!

Кидаюсь к двери, но она заперта. А эти двое смеются, переглядываются. Один расстегивает рубашку, второй берется за ремень. И смотрят на меня, будто облизывают. Не смотрят, а в грязи валяют. Навязывая образы, которые уже вовсю предвкушают превратить в реальность. И от понимания того, что у них на уме, мне становится дурно. Хватаюсь за ручку двери. Дергаю. Дергаю. Не поддается.

- Помогите! - кричу отчего-то хриплым, будто не своим голосом, который не слушается, покинул меня. Струсил.

- Снимай трусишки, крошка. Мы уже поняли, что ты недотрога, теперь заканчивай ломать комедию.

Ужас парализует, когда они хватают меня и ведут в комнату. Ведут… я не достаю до пола. Пытаюсь тормозить пятками, но лишь беспомощно болтаю ногами в воздухе. Дергают за платье, которое послушно оголяет грудь, порвавшись по ходу пуговиц.

Я так устала жить одна, без тебя, Крис. Мне плохо. Я так сильно тебя люблю. Но я не могу больше бороться. Выдохлась. Проблемы на работе, нокаут от Вадима, везде и всюду абсолютное непробиваемое одиночество. Была надежда на Мистера молчаливое высокомерие, что он сможет подсказать, как с этим всем справиться. Но он тоже отвернулся. К чему меня привели жалкие попытки изменить хоть что-то?

И вот я доигралась. Оказалась в номере гостиницы, куда не собиралась идти. С двумя незнакомыми мужчинами, которых боюсь до трясучки. Пот струится между лопаток, сердце так колотится, что я дрожу всем телом в такт ему. Сжимаюсь в комочек. Что же я наделала. Боже, помоги мне.

- Пожалуйста, не надо, - судорожно пытаюсь натянуть на себя рваное платье. Они смеются. Им доставляет удовольствие мое барахтанье.

Слезы не текут, а брызжут, я едва слышно пищу от ужаса, когда они хватают меня, распластав на кровати, уложив на живот, и начинают мять. Пытаюсь звать на помощь. Изо всех сил кричу, но голос тонет в подушке, в которую вдавливают мое лицо. Будто это происходит не со мной.

Я умоляю прекратить, пытаюсь драться. Да куда там. Лишь мерзкие запахи чужого пота, смешки и грубые прикосновения.

Один лезет в лицо и каким-то образом у меня получается укусить его. После этого сразу же получаю удар по губам. Слетаю с кровати, перед глазами темнеет, а когда проясняется, я понимаю, что они снова волокут на кровать. Ничего не слышу, картинка плывет, и в голове одно желание, пусть все скорее закончится.

Но что-то происходит. Какой-то грохот, будто упал стол или шкаф. Все замирают. Через мгновение я понимаю, что в дверь номера долбятся. Не просто долбятся, а пытаются вынести ее к чертовой матери.

Боже, пожалуйста, кто бы это ни был, пусть у него получится.

Двое ублюдков матерятся.

- Сходи, посмотри, что там.

- Дооралась, сука!

Я получаю пощечину, после чего мне зажимают рот.

- Только пискни!

Один из них выходит из комнаты, а через полминуты возвращается, причем выглядит растерянно, сконфуженно.

- Уходим, Седой.

- Чего? С какой стати?

- Пошли, говорю, - он кивает на дверь, быстро надевает рубашку, в спешке хватает вещи со стола.

Но второй даже не шелохнется. А я слышу, как пульс бахает в ушах, вдыхаемого носом воздуха не хватает, мне становится дурно, картинка перед глазами плывет. Глотнуть бы ртом воздуха. Хотя бы разочек. Идущая следом ругань теряется, я упускаю слова, суть разговора. Мне плохо, тошнота подкатывает к горлу.

Я все еще в порванном платье с зажатым ртом на кровати, белоснежные простыни которой измазаны в крови, струящейся по моему лицу из губы и носа.

- Неприятности мне не нужны. Валим, - говорит тот, кто уже оделся.

- Нихрена подобного, - басит над ухом второй. - Я распалился. Струсил - вали! Мне мальчишка не указ.

- Как хочешь. Но я пас, - тот разворачивается и уходит. Надежда, за которую я отчаянно ухватилась, рассыпается. Тот, которого назвали Седым, по-прежнему прижимает меня к кровати, наваливается всем телом, отчего мои кости хрустят. Хватает за бедро, и наконец, отрывает руку ото рта. И я кричу. Боже, у меня словно заново прорезался голос. Да так, что горло начинает саднить, словно его исполосовали ножами. Я ору, что есть мочи, как новорожденный ребенок, впервые глотнувший кислорода. Пожалуйста, кто бы ты ни был, зайди в комнату и помоги!

И он словно читает мои мысли. Залетает в спальню, запрыгивает на кровать и быстрым движением ударяет насильника двумя руками по ушам. Тот хватается за голову, стонет, и скатывается с кровати. Я быстро сажусь, подтягиваю одеяло до горла, с ужасом глядя на того, кто пришел на помощь. Мистер молчаливое высокомерное собственной персоной. Спасибо тебе, Костя, только не бросай меня здесь, не уходи!

Тот смотрит на меня вытаращенными, безумными глазами, потом поворачивается к насильнику. Резким движением показывает на дверь. Зубы сжаты, ходят желваки на побледневших скулах. Тело напряжено. Боже, он в два раза худее стоящего напротив ублюдка.

Поток слов Седого содержит столько матов, что я едва улавливаю общий смысл:

«Не вздумай играть со мной в буду-не буду, хочу-не хочу. Я тебе не мальчик на побегушках».

Костя ударяет по своей руке и снова показывает на дверь, проводит пальцем по горлу. Не знаю, как ему удается, но по жестам понятно все, что он хочет сказать. Он приказывает уходить, для этого необязательно знать азбуку глухонемых.

Но это бесполезно. Насильник отступать не намерен. А я уж точно не собираюсь сидеть и покорно ждать, чем закончится их перепалка. Соскакиваю с кровати и, по возможности подобрав остатки платья, рвусь к выходу. Седой хватает меня и швыряет в сторону. Костя кидается на него, они катятся по полу, усыпая друг друга ударами. После падения мне снова нехорошо, колени дрожат, ноги не слушаются, ватные, будто в желе увязли, поэтому ползу на четвереньках к выходу в коридор, моля Бога, чтобы там не стоял второй. Иначе это конец.

Но в коридоре пусто. Кое-как я добираюсь до лестницы и кричу, что есть мочи: «Помогите!»

Слышатся топот, шаги, на этаже появляются охранники. Я показываю на открытую дверь и умоляю:

- Спасите его. Он его убьет!

Глава 7

Не знаю, сколько проходит времени до появления полиции. Придя в себя, я, кутаясь в любезно предоставленный администратором халат, дрожу, сидя в фойе. Наконец, вниз спускается Костя, слегка пошатываясь. Выглядит он неважно, один глаз заплыл, ухо, в котором было крошечное колечко, порвано и заляпано кровью, как и некогда белоснежная рубашка-поло.