Книга Секретные материалы - Йон Колфер

Сидней, Австралия. Где-то в порту

— Главное в боли то, майор Хвоец, – сказал старый эльф, поставив на стол небольшую деревянную шкатулку, – что она болезненна.

Хвоецу было слишком худо, чтобы он мог по достоинству оценить каламбур. Вещество, которым незнакомец зарядил шприц, не торопилось прекращать своё действие.

– Кто ты?.. Зачем меня?..

Хвоец не мог построить ни одной законченной фразы. Затуманенный мозг отказывался складывать слова.

– Успокойтесь, майор, – посоветовал мучитель. – Не пытайтесь бороться с действием сыворотки. Будет только хуже.

– Сыворотки? – прохрипел Хвоец.

– Моего собственного приготовления. Я не могу воспользоваться магией, поэтому вынужден полагаться на дары природы. Сыворотка, о которой идёт речь, была составлена из равных частей молотых соцветий динь-динь и яда кобры. Не смертельна в малых дозах, но крайне эффективна в качестве успокоительного.

Страх пронзил мглу, окутывавшую разум майора, словно горячая кочерга – снег.

– Кто ты?

Старческое лицо незнакомца скривилось в гримасе детской злости.

– Можешь называть меня капитаном. Ты не помнишь меня, майор? Попытайся вернуться в первые дни своей службы в Корпусе. Знаю, это было много веков назад, но ты уж напряги память. Волшебный народец постоянно пытается навечно забыть обо мне. Но на самом деле я всегда рядом.

Майор хотел было сказать: «Да, конечно, припоминаю», но интуиция подсказывала ему, что ложь может оказаться гораздо опаснее правды. А правдой было то, что он представления не имел, когда и при каких обстоятельствах мог видеть этого старого эльфа. По крайней мере, до сегодняшнего дня, когда угодил к нему в лапы в районе доков. Сигнал беглого гнома привел Хвоеца к этой хижине, потом старый эльф выстрелил в него шприцем. Майор пришёл в себя, будучи на совесть привязан к стулу, и теперь вынужден был выслушивать разглагольствования о природе боли.

Старый эльф открыл бронзовые защелки на шкатулке и с благоговением приподнял крышку. Майор Хвоец успел заметить бархатную обивку – красную, как кровь.

– Итак, мой мальчик, мне нужна информация. Информация, доступная только майору Корпуса.

Капитан достал из шкатулки кожаный мешочек. Внутри мешочка была ещё какая-то коробочка, острые кромки которой растягивали кожу.

Хвоец часто задышал.

– Я ничего тебе не скажу.

Старик одной рукой развязал шнурок мешочка. Коробочка внутри блестела, отбрасывая тусклый свет на бледное лицо эльфа. Морщины вокруг глаз старика стали ещё более тёмными и заметными, сами же глаза горели лихорадочным огнём.

– Итак, майор. Момент истины. Час вопросов.

– Окажи себе услугу, капитан, завяжи мешочек, – с наигранной дерзостью, совершенно не соответствовавшей его состоянию, посоветовал майор Хвоец. – Я – офицер Корпуса. Не думаешь же ты, что сможешь уйти от ответа, если причинишь мне вред?

Капитан печально вздохнул.

– И рад бы завязать его, да не могу. То, что находится внутри, рвется на свободу, чтоб выполнить свою работу. Не думаю, что кто-либо придёт тебе на помощь. Я поработал над твоим шлемом и послал сообщение о неисправности. На Полис-Плаза считают, что у тебя неполадки со связью, и начнут волноваться лишь через несколько часов.

Старый эльф достал из мешочка стальной предмет. Это была клетка из мелкоячеистой сетки, в которой сидел крошечный серебристый паучок с ножками настолько тонкими, что острия коготков невозможно было разглядеть невооружённым глазом. Старик поднес клетку к лицу Хвоеца. Паук внутри забился в голодном бешенстве, всего в нескольких дюймах от носа майора.

– Они такие острые, что могут резать воздух, – заметил капитан.

И правда, мельтешащие ножки паука словно оставляли в воздухе быстро затягивающиеся разрезы.

Едва паук был извлечен на свет, старый эльф весь преобразился. Теперь он был вершителем судеб или по крайней мере одной судьбы. Он даже как будто стал выше ростом. Красные искорки заплясали в его глазах, хотя в хижине не было никакого источника света. Из-под пальто выбился наружу кружевной воротник старой парадной формы ЛеППРКОНа.

– Итак, мой юный эльф, я задаю вопрос и повторять не буду. Отвечай быстро, или испытаешь мой гнев.

Майор Хвоец дрожал от страха и холода, но не открывал рта.

Капитан нежно коснулся клеткой подбородка майора.

– Итак, вопрос. Где майор Крут будет проводить очередное посвящение в Корпус?

Майор заморгал, чтобы выступивший на лбу пот не заливал глаза.

– Посвящение? В каком месте? Я не знаю, капитан, честно. Недавно служу в Корпусе.

Капитан поднес клетку ещё ближе к лицу Хвоеца. Серебристый паучок метнулся вперёд, поцарапав щёку майора.

– Где будет Джулиус?! – взревел капитан. – Выкладывай!

– Нет, – сказал пленник и стиснул зубы. – Тебе не сломать меня.

Голос капитана от ярости сорвался на визг.

– Видишь, во что я превратился? В этом человечьем мире я старею!

Бедный майор Хвоец приготовился достойно встретить смерть. Все задание, от начала до конца, оказалось ловушкой.

– Из-за этого подлеца Джулиуса я больше не могу жить в Гавани! – в исступлении вопил капитан. – Он выселил меня, словно какого-нибудь заурядного предателя! Изгнал в вонючую выгребную яму мира людей! Когда он привезет очередного капрала для посвящения, мы будем ждать его – я и мои старые верные друзья. Мы отомстим, пусть это и не вернет нам Гавани.

Капитан резко оборвал свою пламенную речь. Он и так сказал слишком много, а время работало против него. Пора было заканчивать.

– Ты пришёл сюда, чтобы найти беглого гнома, но никакого гнома не было. Мы фальсифицировали спутниковые изображения, чтобы заманить в ловушку офицера Корпуса. Пришлось ждать целых два года, прежде чем Джулиус прислал майора.

В его словах был смысл. Только офицер рангом не ниже майора мог знать, где будет проходить обряд посвящения.

– И теперь, попав в мои руки, ты скажешь всё, что мне нужно!

Старик зажал майору Хвоецу нос. Майор крепился как мог, но в конце концов не выдержал и приоткрыл рот, чтобы глотнуть воздуха. Капитан только этого и ждал – в мгновение ока он вставил клетку между зубов Хвоеца и открыл дверцу. Паучок молниеносно скрылся в пищеводе молодого эльфа. Тварь двигалась так быстро, что глаз не успевал за ней уследить. Мелькнуло размытое серебристое пятнышко – и все…